Жемчужины Средней Азии .

[Гость kanishka]

Очень много интересного .

Согдийская принцесса и храм огня

Узбекистан привлекает не только все большее число туристов, но и ученых - историков, археологов из разных стран. Тайн здесь с лихвой хватит не на одно поколение исследователей - так щедра ими эта древняя земля, родина нескольких мировых цивилизаций.

Например, важные открытия узбекские и французские археологи сделали в Самарканде. Этот один из древнейших городов планеты и ныне продолжает удивлять исследователей. В 35 километрах от города при раскопках поселения Коктепа было обнаружено погребение знатной молодой женщины, получившей в прессе имя "согдийской принцессы". На ее одежде обнаружено 333 нашивки из золотых бляшек.

По мнению ученых, находка обогатила культурное наследие уникальными предметами античности. К примеру, среди пролежавших в земле свыше 20 веков вещей - китайское зеркало из загадочного сплава. Изучение полученных находок продолжается, но уже можно с полной уверенностью сказать, что торговые связи с Китаем существовали в регионе еще на заре зарождения Великого шелкового пути.

А вот новые данные, полученные учеными двух стран в ходе раскопок самой древней части Самарканда - Афросиаба, отодвигают дату зарождения города, 2500 лет которого отмечалось в 1970 году, еще лет на 250-300.

Согдийская принцесса

Ценные результаты дали и совместные исследования узбекских и немецких ученых, которые проводили раскопки в пустыне Кызылкум. Исследователей потряс размах горных работ, которые вели здесь древние рудокопы. Обнаружены выработки, уходящие в глубь недр на 10-12 метров, остатки металлургических печей, выплески металла, холмы шлаков. Ученые установили, что медь добывалась вдоль древнего русла реки Сырдарьи, а олово - у подножья Зирабулакских и Зиявуддинских гор, к востоку от старинного селения Карнаб. Камни для рудничных жерновов привозили из окрестностей другого старинного селения - Кармана.

Значение этих открытий трудно переоценить. Ведь на период развития горно-металлургического производства в пустыне Кызылкум приходится время зарождения в Среднеазиатском двуречье первых цивилизаций - Согда и Хорезма, упоминавшихся еще в священных книгах зороастрийцев - "Авесте". Как свидетельствуют письменные источники прошлых веков, оловянная посуда, созданная местными мастерами, поставлялась на мировые рынки и пользовалась там большим спросом.

Более 20 лет ведут совместные раскопки узбекские археологи и их коллеги из Государственного Эрмитажа Санкт-Петербурга городища Пайкенд, распложенного в 60 километрах от Бухары. 800 лет назад этот, некогда процветавший город, постигла печальная участь - он был засыпан подвижными песками и исчез с лица земли. До трагедии Пайкенд, расположенный на Великом шелковом пути, был настолько знаменит, что если у какого-либо бухарца в Багдаде спрашивали, откуда он родом, тот непременно отвечал: "Я из Пайкенда". Это первый в Центральной Азии город-республика, управлявшийся богатыми торговцами.

На раскопках

Именно торговля была главным занятием его мужского населения. Важнейшим товаром был шелк - местный и китайский. За последним снаряжались караваны к Великой китайской стене. А из Пайкенда они уходили в Афганистан, Индию, на Кавказ, Урал, Волгу. Везли скакунов, семена люцерны, саженцы плодовых деревьев, фрукты, стекло, гончарные изделия. Пайкендские купцы проникли даже в Японию, Вьетнам и на Цейлон. На базарах же их родного города можно было встретить арабских, индийских, китайских, афганских, персидских, европейских купцов. Славился город и изделиями собственных ремесленников - стеклодувов, гончаров, оружейных мастеров...

Город защищали мощные крепостные стены и сторожевые башни, расположенные на расстоянии 60 метров друг от друга. Но самое удивительное: защищало их женское войско. Впрочем, что тут удивительного, когда большую часть года мужчины отсутствовали по торговым делам. Женщины же всегда отличались независимостью. На ранней стадии существования города (IV - I века до нашей эры) они даже сами выбирали себе мужей, причем не одного, а нескольких. Девочек с малых лет обучали не только езде на лошади, но и искусству стрельбы из лука. Факт научно подтвержден раскопками: археологи обнаружили несколько изящных костяных колец. Разгадка оказалась простой - кольцо надевалось женщиной на средний палец и использовалось для натяжения тетивы лука.

В восьмом веке Пайкенд первым оказался на пути вторгшихся в Мовароуннахр арабских войск. После двухмесячной осады город был захвачен хитростью, а его жители уведены в рабство. В руки завоевателей попали несметные богатства - сосуды из золота и серебра, две жемчужины размером с голубиное яйцо, буддистские статуи из золота (их расплавили в слитки), арсенал великолепного оружия.

Вернувшиеся на пепелище мужчины выкупили женщин и детей и восстановили город. Причем, по мнению историков, за очень короткий срок. Непоправимый удар Пайкенду нанесли не завоеватели, а засуха, которая была вызвана резким снижением воды в реке Зеравшан. Горожане всеми силами пытались вернуть воду, рыли многочисленные каналы. Но противостоять природе не смогли и вынуждены были покинуть эти места. Сегодня при поддержке ЮНЕСКО планируется превратить Пайкенд в историко-ландшафтный музей-заповедник.

Еще один погребенный песками Кызылкумов город, но уже в низовьях Амударьи, - Акшаханкала раскрывает свои секреты. Он расположен в 140 километрах от столицы Каракалпакстана - Нукуса. Раскапывают городище с 1995 года ученые Каракалпакского отделения Академии наук Узбекистана и Сиднейского университета.

Акшаханкала была с IV века до новой эры столицей одного из древнейших государств региона - Хорезмийского. Пустыня, засыпав ее песками, сохранила для потомков редчайший археологический памятник. Площадь города превышает сорок гектаров, протяженность окружающей его крепостной стены - более трех километров. В центре городища археологи обнаружили некрополь с захоронениями правителей Древнего Хорезма и храмовое сооружение. В крепостной стене уже раскопали угловую и боковую башни высотой с трехэтажный дом. Внутри древнего города выявлены кварталы сплошной застройки. Богатый материал для науки обещает дать изучение засыпанных тяжелыми песками остатков древних оросительных систем в окружающем город оазисе.

А в восьми километрах от древней столицы узбекские и австралийские археологи исследуют одно из древних зороастрийских святилищ Хорезма - Храм огня. В центре его, на платформе из сырцового кирпича, расположено перекрытое сводом темное помещение, где много веков назад бессводом темное помещение, где много веков назад беспрерывно поддерживался священный огонь. Вокруг располагается внушительный комплекс открытых сверху помещений. Внутри каждого из них - алтарь для жертвоприношений. В дни религиозных праздников пламя в алтарях зажигалось от главного священного огня. Материалы, полученные в результате раскопок, дают "вещественную" основу для реконструкции обрядов одной из древнейших религий мира - зороастризма.

Примеры археологических открытий можно продолжить. С каждым годом они множатся во всех уголках республики, расширяя наши знания об ушедших временах, культуре и быте наших предков, открывая новые направления туристических маршрутов.

рисунки

[Гость kanishka]

Открытия Свена Хедина на Шелковом пути

"Все степь да степь! Вдали видны горы; дорога идет вдоль замерзшего, запорошенного снегом Урала. Кое-где виднеются киргизские юрты, но вообще кругом пустынно, расстояния между станциями огромные; однообразная тряска по твердой замерзшей дороге и монотонное позвякивание бубенчиков нагоняет дремоту". Так вспоминал начало своего путешествия в Центральную Азию известный шведский исследователь, писатель и географ Свен Хедин. А момент был знаменательный: путешественник только что пересек за рекой Урал условную границу между Европой и Азией.

В 1865 году в Стокгольме в семье архитектора Людвига Хедина родился мальчик, которому дали имя Свен. С раннего детства он зачитывался приключенческими романами и описаниями путешествий. Это, по собственному его признанию, зажгло в нем страсть к изучению Азии. Еще юношей он решил посвятить свою жизнь путешествиям.

Студентом Стокгольмского университета, Свен Хедин совершил свою первую поездку на Восток – через Каспийское море в Персию, во время которой выучил татарский и персидский языки.

После возвращения в Европу Хедин начал изучать географию и геологию в берлинском университете Уппсала. Затем он недолго, совершенствуясь в знании языков, работал переводчиком в шведско-норвежском посольстве при дворе персидского шаха. В 1890-1891 годах последовало новое путешествие по Азии. Проехав через Ашхабад, Мерв, Бухару, Самарканд, Ташкент, Свен Хедин достиг берегов озера Иссык-Куль, где посетил могилу знаменитого путешественника Н.Пржевальского.

Таким образом Свен Хедин подготовил себя для будущих экспедиций. В 27 лет он защитил докторскую диссертацию и завоевал известность как один из самых авторитетных востоковедов. "Азия стала моей золотой невестой», – писал он.

В октябре 1893 года Свен Хедин начал новое путешествие на Восток, которое продлилось три с половиной года. "Вся Азия была открыта передо мной. Я чувствовал, что был призван сделать много открытий – они ждут меня в самом сердце пустынь, на вершине гор, – писал он в своей книге. – Во время моего трехлетнего путешествия единственным принципом, которому я следовал – было исследование только тех регионов, которые никто из европейцев не посещал».

Перед началом путешествия Свен Хедин составил экспедиционный план, прокладывая свой маршрут по старинным караванным тропам Великого шелкового пути: "Что до снаряжения, то оно будет выполнено в Туркестане, а из Стокгольма следует взять главным образом лишь приборы и оружие. Я решил на тарантасе отправиться по хорошо уже известным мне дорогам через Туркестан в Ташкент, Коканд, Маргелан и Ош, через проход Терек-даван в Кашгар… Начнется экспедиция собственно от Оша в Фергане, где прекращаются почтовые пути сообщения и начинаются караванные пути, по которым мне предстоит пройти почти 800 шведских миль до берегов Желтого моря».

Вскоре после выезда из Оренбурга в степи путешественники встретили караван в сто верблюдов, навьюченных хлопком и представлявший весьма живописное зрелище среди этого пустынного ландшафта.

Обогнув Аральское море, путники выехали к берегам величавой Сыр-Дарьи. Здесь в чащах по берегам реки водились туркестанские тигры, которые охотились на кабанов. В небе кружили орлы-рыболовы. Резвились стайки изумрудных щурков. Проносились осторожные газели. На каждом шагу с шумом взлетали фазаны, блещущие на солнце радужными металлическими отливами. Свен Хедин писал: "Включение на остаток пути в мое меню нежного белого мяса фазанов было самой приятной переменой, тем более, что моя провизия вообще подходила к концу».

От Кзыл-Орды путешественник ехал в тарантасе, заложенном тремя верблюдами. "В пустыне колючие растения с трудом выдерживают борьбу с суровой природой. В самых сухих песчаных местах растет саксаул, принимающий самые причудливые формы, в которых вместо листьев пучки тонких желто-зеленых сочных веток. Его твердые, как кость, корни необычайной длины представляют наилучшее топливо. По земле несутся клубки перекати-поля, суслики выглядывают из нор, прыгают, как гуттаперчевые, тушканчики. Волки, лисицы, антилопы, зайцы рыщут по бесконечному пространству. Часов около пяти ослепительное солнце исчезает, пурпурная краска сменяется фиолетовою и светло-голубой, которая через несколько моментов переходит в ночные тени. Холодный воздух чист и ясен, звезды блестят, словно электрические лампочки».

"Наконец, показались сады Туркестана с высокими тополями, вот и гордый курган времен Темура». Путники сделали здесь остановку на несколько часов, чтобы осмотреть грандиозную мечеть-мавзолей, воздвигнутую в 1397 году Амиром Темуром в честь святого Ходжа Ахмада Яссави. В путевом дневнике Свен Хедин делает запись: "Портал мечети-мавзолея чрезвычайно высок и украшен двумя живописными башнями, а самая мечеть увенчана множеством куполов. Облицовка фасада из фарфоровых изразцов разрушилась, но боковые и задние стены прямоугольного здания уцелели и пестреют, как и в Самарканде, голубой и зеленой краской. Мечеть обнесена воздвигнутой Худояр-ханом квадратной стеной из глины».

Была пятница, и Свен Хедин посетил мечеть во время молитвы. Верующие "в цветных кафтанах и белых тюрбанах торжественно вступали под гигантские своды мечети, оставив обувь у входа. Белые стены мечети были украшены изречениями из Корана». Свен Хедин поднялся на одну из верхних галерей и оттуда наблюдал за молитвой. "Это была красивая картина, напомнившая ночь Рамазана в Стамбуле», – отмечает он.

25 января 1894 года Свен Хедин прибыл в Ташкент, где остановился, чтобы завершить подготовку к путешествию на Памир. Путешественник, уже бывавший в Ташкенте, отмечал, что город построен в глубокой долине нижнего течения реки Чирчик. Вокруг города расположены дачи и загородные дома с садами, которые образовывали предместья. В садах росли персики, миндаль, абрикосы, виноград и грецкие орехи. Между садами и дачами тянулись поля с хлебом и люцерной, но более с хлопком и кунжутом, много риса, шелковицы, смоковницы. Орошалась ташкентская долина и сам город каналами, отведенными из Чирчика у укрепления Ниязбек.

Город разделялся на две части каналом Анхор. На правом берегу располагался так называемый "старый город», весь в зелени садов, между которыми скрывались постройки с плоскими крышами. Над ними возвышался ярко-голубой купол мавзолея Суюнидж-хана и медресе Барак-хана, пышного мемориального сооружения, построенного в начале ХVI века и поражающего своими масштабами и роскошью декоративного убранства. Достопримечательностью Шейхантаура был мавзолей Юнус-хана, отличающийся аскетизмом и суровой красотой. Недалеко от перекрестка старинных дорог Чорсу на холме был виден высокий пештак медресе Кукельдаш, украшенный орнаментом из цветных изразцов и минаретами по углам главного входа. К северу от него располагалась мечеть Джами и медресе Ходжа Ахрара. Сверкал куполом мавзолей святого шейха Абу Бакра Каффаля Шаши, умершего еще в 976 году и очень почитаемого верующими. В Бешагачской части города в окружении садов располагалось медресе Абул-Косим.

Старая часть города была издавна населена ремесленниками – кузнецами, ювелирами, гончарами, ткачами, ковроделами. Старогородские кварталы-махалли так и назывались: махалля Такачи – кузнецы, махалля Дергез – литейщики, Эгарчи – седельщики, Укчи – отливатели пуль и т.д. Жилые дома были, как правило, одноэтажные, без окон на улицу, все двери из комнат выходили во двор. Перед дверями общий навес на столбах. Двери с резьбой, окна с частой деревянной решеткой без стекол. На зиму окна заклеивались масляной бумагой, кроме одного для выхода дыма. Огонь в домах разводили в камине, который представлял собой четырехугольную трубу с широким отверстием внизу. В стенах было много ниш, вместо шкафов.

В новой части Ташкента, отделенной от "старого города» крепостью, стоявшей на левом берегу Анхора, селились в основном русские чиновники, офицеры, промышленники и купцы, местная интеллигенция. Среди одноэтажных "европейских» построек выделялись монументальные кирпичные здания банков, крупных магазинов, мужской и женской гимназий, и особая достопримечательность города – окруженный парком дворец "ссыльного» великого князя Николая Константиновича.

Из Ташкента, запасшись провиантом и сменив верблюдов на пятерик лошадей, экспедиция направилась в Коканд. Там Свен Хедин задержался на несколько дней, осматривая замечательные архитектурные памятники этого старинного города, бывшего центра Кокандского ханства – дворец последнего правителя Худояр-хана, многочисленные мечети и медресе, в том числе крупнейшее и красивейшее из них – медресе Джами. "Его громадный четырехугольный двор, осененный тутовыми деревьями, тополями и ивами, с минаретом, красивой покрытой пестрой живописью галереей, разрисованной крышею и резными деревянными колоннами… вмещал 86 покоев (худжр) и 200 учеников», – отметил в своих записях Свен Хедин.

Далее путь экспедиции лежал по Ферганской долине.

В Маргелане Свен Хедин нанял проводника узбека Ислам-бая, родом из Оша. Одетый в синий халат Ислам-бай, седоватый, но крепкий, выглядел превосходно. Кроме Ислам-бая, путешественника также сопровождали погонщики верблюдов и рабочие Мухаммад-шах, Йулдаш, Косим и Йулчи.

"В Маргелане я оставил часть ненужных вещей, в том числе оренбургский тарантас и чемоданы. Вместо них купил "ягданы» – деревянные сундуки, обитые кожей, которые можно было приторочить к спине лошади или верблюда».

Из Маргелана караван пошел в Учкурган, откуда экспедицию провожали в дальний путь учкурганские "аксакалы» в парадных синих халатах и белых тюрбанах, с поясами из кованого серебра, с кривыми саблями в ножнах, окованных серебром, с большой конной свитой.

Свен Хедин писал, как многим он был обязан Ислам-баю, который "был верным спутником во всякую погоду и во всех опасностях… Он оставил свой дом и семью и спокойно последовал за мною делить неизвестную судьбу». Ислам-бай отлично ориентировался на местности, не раз выручал Свена Хедина и его спутников, находя в пустыне колодцы и подземную воду, то по наличию птичьих гнезд, то по появлению жужжащих около верблюдов оводов, то по разным растениям и другим приметам. "Мы вместе бродили по сыпучим пескам Гоби, чуть не умерли от жажды. И когда другие не выдержали, он спас мои заметки и карты. Он всегда был первым, когда надо было переходить через высокие покрытые снегом горы, верной рукой вел мой караван вброд через пенящиеся реки, оставался на посту, когда кочевники хотели напасть на нас. Без него мое путешествие не закончилось бы так счастливо. Теперь он с честью носит пожалованную ему королем Оскаром золотую медаль».

Во многих путешествиях, которые совершил Свен Хедин за свою долгую жизнь, очень редко случалось, когда все члены его экспедиций возвращались живыми. Во время караванных походов его спутники гибли в горах, безводных пустынях, от набегов воинственных кочевников.

18 марта исследователь достиг Памирского поста в Мургабе. В течение всего этого путешествия он вел географические наблюдения, собирал геологические и ботанические коллекции, делал антропологические замеры и осуществлял маршрутные гидрологические обследования. Далее путь Свена Хедина лежал через Кашгар в Лоб-нор, Северный Тибет, конечным местом его следования стал Пекин. Богатые результаты этого путешествия были описаны в двух томах, изданных в Лондоне в 1898 году, под названием "Через Азию», которые представляют, по словам Ю.Н. Рериха, "шедевр научной географии».

В своих научных дневниках С.Хедин по окончании этой экспедиции записывает: "Теперь стало понятно, почему в былые времена караваны с шелком из Китая в западные страны направлялись так близко от южной части Лоб-нора, хотя здесь приходилось переходить через страшную песчаную пустыню».

Еще раз С. Хедин посетил Среднюю Азию во время своего следующего путешествия в 1899 году, когда его путь в Тибет и Индию пролегал через Ош и Кашгар, и на обратном пути, в мае 1902 года он ненадолго останавливался в Андижане.

Сын знаменитого художника Николая Рериха, ученый-востоковед Юрий Рерих писал о Свене Хедине вскоре после смерти путешественника в 1952 году: "Много лет Свен Хедин задумывал тщательное исследование Средней Азии группой ученых разных отраслей науки. Такой новый тип экспедиции, отвечающий требованиям современного ему исследования и растущего спроса на специализацию, был в то время необходим. Этот новый тип экспедиции имел тенденцию к набору специалистов, каждый из которых отвечал бы за свою область исследований; более того он предполагал развиться в передвижную исследовательскую станцию, чьи работники проводят значительное время в одном регионе и организуют исследовательские базы в различных местах данного региона. Новый тип экспедиции способствует накоплению точных данных по стране и дает ученым уникальную возможность проверить и подтвердить свои результаты».

Свен Хедин совершил шесть экспедиций в Центральную Азию. Он составил карты примечательных мест на Памире, в пустыне Такла-Макан, в горах Тибета и Гималаях, исследовал флору пустынь и гидрографию бассейна озера Лоб-нор.

Книги Свена Хедина переводились и переиздавались на многих языках мира. Они были снабжены фотографиями, выполненными самим исследователем и представляющими исключительный научный и исторический интерес. Ученый в своих путешествиях ставил задачей "открытие новых хребтов, озер и рек, розыски следов древней культуры, могущих пролить свет на переселение народов, установление ныне брошенных караванных путей – задачи неудержимо влекущие путешественников в эти отдаленные области».

[Гость kanishka]

Ибн Фадлан.

По пути в страну тюрок

Среди авторов IX - X веков, оставивших свидетельства о жизни народов Средней Азии и региона Поволжья, нет равных Ибн Фадлану. Его сочинение - источник уникальных данных, дошедших до нас через века и расстояния.

Ахмед Ибн Фадлан. В глубокую даль веков уводит нас это имя. В начале X века в составе посольства багдадского халифа ему довелось совершить поездку через Бухару и Хорезм в Волжскую Булгарию. И разве важно сегодня, что предпринятая дипломатическая миссия не увенчалась в ту пору успехом, главное - она состоялась и Ибн Фадлан оставил подробный отчет о своем путешествии. Он назвал этот отчет "Рисале" - "Записка", но за этим кратким и скромным названием скрывается яркое и достоверное повествование, отличающееся широтой охвата, изобилующее уникальными сведениями обо всем том, что он сам наблюдал "в стране тюрок, хазар, русов, славян, башкир и других народов по части различий их вероучений, сведений об их царях, их положения во многих их делах". Вспомним, что тысячелетие отделяет нас от той поры. Все эти народы находились еще в языческом состоянии, ислам только-только начинал проникать на эти земли, и более полстолетия оставалось до принятия христианства на Руси. "Записка" Ибн Фадлана явилась, таким образом, одним из важнейших источников по раннесредневековой истории Восточной Европы, а также Средней Азии. Достаточно сказать, что ученый-энциклопедист XIII века Йакут ар-Руми включил несколько фрагментов из "Рисале" в свой "Географический словарь". На сведения Ибн Фадлана опираются и современные ученые в воссоздании картины исторического и культурного развития народов, проживающих на этих землях.

Биографических данных об авторе "Записки" сохранилось немного. Полное его имя - Ахмед ибн Фадлан ибн ал-Аббас ибн Рашид ибн Хаммад. Он состоял старшим писцом-чиновником при главе Аббасидского халифата. К этому времени Арабский халифат являлся мировой державой, в орбиту его влияния были вовлечены и центр Африки, и северо-восток Европы, и юго-восток Азии. И на всех территориях, куда простиралась могущественная длань этой мусульманской теократии, внедрялась и новая религия - ислам. Внедрялась, как и другие религии, силой, убеждением, экономическими привилегиями, подвижничеством миссионеров. Отправка посольства из Багдада на берега Волги может служить здесь ярким подтверждением сказанному. Посольство было срочно снаряжено в связи с тем, что правитель Волжской Булгарии, желая избавиться от власти хазар, обратился за покровительством к аббасидскому халифу ал-Муктадиру, за что обещал принять ислам. Халиф не пренебрег возможностью упрочить эту идеологию на обширных землях в бассейне нижней Камы и Волги (до реки Самары). К тому же он рассчитывал получить от этого большую торговую выгоду. Ибн Фадлан так сообщает об этом в своей книге путешествия: "Когда прибыло письмо Алмуша сына Шилки йылтывара, царя "славян", к повелителю правоверных ал-Муктадиру, в котором он просит о присылке к нему кого-либо, кто наставил бы его в вере, преподал бы ему законы ислама, построил бы для него мечеть… и просит его о постройке крепости, чтобы укрепиться в ней от царей, своих противников, - было дано согласие на то, о чем он просил".

21 июня 921 года посольство выехало из Багдада. Оно везло царю волжских булгар письмо халифа, богатые подарки, в составе миссии ехали факихи - юристы и муаллимы - учителя, в задачу которых входило обучение булгар законам ислама. И хотя во главе посольства стоял некий Суссан-ар-Расси, на плечи Ибн-Фадлана ложилось много забот и большая ответственность за исход дела.

Почти год находилась миссия в пути - в Волжскую Булгарию прибыли в мае 922 года. Двигались по торговому маршруту, освоенному арабскими купцами, именно по этим дорогам из Ирана, Ирака, Хорезма в бассейн Нижней и Средней Волги доставлялись товары в обмен на драгоценную пушнину. Ибн Фадлан не был первооткрывателем этих земель, но он был первым путешественником, чьи достоверные сообщения о северных прикаспийских областях и Заволжье дошли до наших дней.

Миновав Нишапур, Серахс, Мерв, другие поселения, караван вошел в Кушмахан, "который являлся краем пустыни Амуля" (Восточные Каракумы - Р.М.) Миновав тяжелый участок песчаных барханов, вышли к реке Джейхун (Амударья), переправившись через которую, достигли, наконец, Бухары. Судя по сообщению Ибн-Фадлана, в Бухаре почитались в ту пору арабские халифы, и посольству было оказано уважение и всяческое содействие. Правил же здесь эмир из династии Саманидов - Наср ибн Ахмед. "А он - безбородый мальчик", - отмечает Ибн Фадлан. Действительно, эмиру Бухары только что исполнилось 16 лет. Первыми словами его при аудиенции были: "Каким вы оставили моего господина, повелителя правоверных, да продлит Аллах его пребывание в этом мире и его благополучие?". Услышав, что халиф находится в добром здравии, эмир выказал стремление оказать посольству всяческую поддержку и помощь, дать эскорт для сопровождения на пути к Хорезму. Этот факт свидетельствует о том, что в Х веке важные центры на Великом шелковом пути, каковым являлась и Бухара, держали под своим надежным контролем проходящие через территории их стран участки этой древней торговой дороги.

В Бухаре посольство находилось 28 дней, и можно только сожалеть, что до наших дней сочинение Ибн Фадлана дошло, не имея конца, и мы не узнаем, сколько еще страниц насчитывалось в нем, какие драгоценные сведения оно содержало. Сохранились же еще интересные данные о деньгах, имевших тогда хождение в Бухаре: "Я видел дирхемы Бухары разных сортов, из них дирхемы, называемые аль-гитрифи, они состоят из меди, красной меди и желтой меди, из которых берется количество без веса. Сто из них равны дирхему из серебра. А вот условия их относительно калымов за их женщин, говорят: женится такой-то сын такого-то на такой-то дочери такого-то за столько-то и столько-то тысяч дирхемов гитрифских. И таким же образом происходит покупка их недвижимого имущества и покупка их рабов: они не упоминают других сортов дирхемов". Эти деньги, которые так ценили в Бухаре, чеканились Гитрифом ибн Ата, правителем Хорасана.

Зима в эти края, случалось, приходила ранняя и неожиданная, поэтому путешественников предостерегли от дальнейшего промедления в пути, и было принято решение двигаться дальше, к Хорезму. Они нанимают корабль и по Амударье прибывают на хорезмские земли, в древнюю столицу - Кят. "Правитель почтил нас, приблизил к себе и устроил для нас жилье", - сообщает Ибн Фадлан. Здесь надо было получить разрешение следовать через земли Хорезма в "страну тюрок". Не сразу было получено такое разрешение: хорезмшах считал, что их поездка может закончиться весьма плачевно.

Спустившись к югу, в Джурданию (Старый Ургенч), они надолго задержались здесь, так как оказались в плену сильных холодов. Ибн Фадлану, жителю солнечного Багдада, они показались особенно страшными: "И замерзла река Джейхун от начала до конца ее; и была толщина льда семнадцать четвертей. Кони, мулы, верблюды и повозки проезжали через него, как проезжают по дорогам, - он был тверд, не сотрясался. И оставался он в таком виде три месяца". Приглашая в гости, подчеркивает путешественник, здесь говорят: "Пойдем ко мне, у меня хороший огонь", и даже нищие, заходя в дом за милостыней, проходят сначала к очагу, греются и только потом просят хлеба. И еще сообщает Ибн Фадлан: "Не раз выходил я из бани и, когда входил в дом, то смотрел на свою бороду, а она сплошной кусок снега, так что я оттаивал у огня. И право же, бывало, я спал в "доме" внутри дома. А именно - в нем была помещена тюркская юрта из войлоков, причем я был укутан в одежды и меха, и все же иногда моя щека примерзала к подушке". К счастью, отмечает Ибн Фадлан, в Хорезме дрова были дешевыми: большая повозка их стоила около двух дирхемов. Местные жители же Ибн Фадлану не понравились, показались грубыми "по разговору и по природе, а разговор их похож на крик скворцов". Но вот одежды, видно, изготовлялись там высокого качества - позже Ибн Фадлан отметит, что "в стране тюрок, которые называются гуззами", хорезмские одежды считаются хорошим калымом за невесту. Рассказал он и о промысле менял, которые продают игральные кости, чернильницы, ведут денежные операции. Хождение же здесь имели "хорезмские дирхемы обрезанные свинцовые и медные".

Миновало четыре месяца их пребывания на земле Хорезма. Во второй половине февраля лед на реке стал таять, и посольство засобиралось в путь. Были куплены верблюды, изготовлены мешки из верблюжьих шкур для переправы через реки, сделаны запасы продовольствия, нанят проводник. Друзья, которые появились здесь, снабдили их большим количеством теплой одежды. "На каждом из нас была куртка, поверх нее хафтан, поверх него шуба, поверх нее кобеняк и бурнус, из которого видны были только два глаза, шаровары одинарные и другие с подкладкой, гетры, сапоги из шагреневой кожи и поверх сапог другие сапоги, так что каждый из нас, когда ехал на верблюде, не мог двигаться от одежд, которые были на нем". Они держали путь на север, "в страну мрака", и неудивительно, что испугались трудностей и вскоре отстали от каравана "факих, муаллим и отроки, выехавшие с нами из Города Мира (Багдада - Р.М.)".

Страхи были ненапрасными - уже на другой день караван настиг такой снег, что верблюды ступали в нем по колена. Десять дней ехали по пустыне, и никто им не встретился в пути, беспрерывно мели снежные метели, "при которых холод Хорезма был подобен дням лета". Наконец, выехали к кочевому племени тюрок, "известных под названием гуззов" (тюркское имя огузов, занимавших в ту пору земли Западного Казахстана). Ибн Фадлан сообщил много подробностей об их быте, языческих верованиях, обрядах. Многое показалось ему диким и ужасным. Тем не менее, путешественникам было оказано гостеприимство. Наибольшее влияние имел здесь среди знати начальник войска Этрэк. Ему преподнесли дорогие подарки и предложили принять ислам. Этрэк обещал сообщить послам свое решение, когда они будут возвращаться обратно. Однако (вспомним предостережение хорезмшаха!) собранные на совет военачальники обсуждали другой вопрос - как поступить с самими послами. Было среди предложений и такое: забрать их имущество и разрезать каждого из них пополам. Надо ли удивляться, что через семь дней плена они уже были счастливы, что хотя бы удалось благополучно выбраться из этих мест.

Тяжелым и опасным был дальнейший путь. Много рек пришлось преодолеть - тут и пригодились кожаные мешки. Ибн Фадлан подробно описал такой способ переправы: в растянутые мешки сначала помещают груз, а поверх садятся несколько человек, которые шестами направляют мешки к противоположному берегу. Опасный и ненадежный способ переправы: много их людей погибло, когда преодолевали реку Джайх (Урал - Р.М.) Прошли через земли печенегов, башкир, племен, которые поклонялись "змеям, и рыбам, и журавлям". Цепкая память путешественника сохранила много подробностей об их укладе жизни, верованиях, отношении к чужестранцам.

И, наконец, когда до ставки правителя Волжской Булгарии остается менее суток пути, тот высылает им навстречу своих братьев и сыновей, а потом и сам, увидев послов, "сошел с лошади и пал ниц. В руке у него были дирхемы, и он рассыпал их на нас". Несколько дней собирались "предводители его земель и жители его страны" в ставку, чтобы присутствовать при церемонии принятия новой религии. Обставлена она была торжественно и пышно: послы развернули два привезенных знамени, царь булгар выехал на подаренном ему халифом коне, обряжен же он был в савад - одежду черного цвета, что полагалась высшим сановникам двора халифа, голову его венчал тюрбан. Стоя, выслушали послание халифа. Переводчик переводил текст слово в слово, когда же чтение было закончено, "они возгласили: "Велик Аллах!" таким возгласом, от которого затряслась земля". Этим актом Волжская Булгария официально признала ислам государственной религией и становилась частью мусульманского мира.

Но вскоре царь булгар потребовал обещанные в письме халифа на строительство крепости 4000 динаров, которые не были доставлены. И хотя Ибн Фадлан объяснял это тем, что в спешке сборов не успели приготовить нужную сумму и деньги прибудут позже, отношение к послам резко изменилось. Они оставались здесь до осени, но так и не смогли внедрить нормы ислама, принятые при дворе халифа. Правитель булгар предпочел сохранить систему обрядов и юридических норм, принятых в Средней Азии, чем и закрепил тесные связи с этим регионом. И это свидетельствовало об ослаблении власти Аббасидского халифата. Как и тот факт, что посольство не смогло получить деньги в Бухаре и Хорезме, как рассчитывало: правители Средней Азии стремились к самостоятельности в отношениях с северными племенами.

В Багдад посольство вернулось, практически, ни с чем, подробностей об этом не сохранилось, так как утрачена часть рукописи путешественника, где повествуется о возвращении на родину. Из других источников известно, что прибыли послы весной 923 года.

Да, ничего из задуманных планов не было выполнено. Но на свет появилось бесценное свидетельство умного, пытливого, наблюдательного человека, видевшего все, о чем он пишет, собственными глазами. Основную часть повествования Ибн Фадлана занимают сведения о пребывании в Волжской Булгарии - именно этому периоду посвящена основная часть сохранившегося повествования. Природа и климат, жилища, одеяния, пища, система законов и религиозные представления, подати, получаемые "царем славян" и выплачиваемые царю хазар, торговые сделки, брачные и похоронные обряды на этих землях - обо всем арабский дипломат и путешественник написал подробно и правдиво. Видел здесь Ибн Фадлан и "русов", приезжавших в Волжскую Булгарию по своим торговым делам.

Сочинение Ибн Фадлана было широко известно в арабско-персидском мире. По свидетельству того же Йакута, в его время (XIII век) списки рукописи имелись у многих лиц в Восточном Иране. Однако лишь в 1920-х годах единственный из этих известных списков "Рисале" был обнаружен востоковедом А.З.Валидовым в библиотеке при гробнице имама Али ибн Риза в Мешхеде (Иран). В 1937 году фотокопия Мешхедской рукописи была передана в дар Академии наук СССР от правительства Ирана, и на ее основе А.П.Ковалевским подготовлено первое издание на русском языке. В 1956 году вышло переработанное и дополненное издание "Записки" Ибн Фадлана. Это сочинение не затерялось в ряду сообщений арабских путешественников. Ему суждено было стать ярким литературным и психологическим памятником той далекой эпохи.

[Гость kanishka]

По следам буддийского монаха

История международного общения Востока и Запада по Великому шелковому пути имеет глубокие корни и насыщена увлекательными сюжетами. Это древняя караванная дорога способствовала не только развитию торговли, но и взаимопроникновению культур разных народов. Именно по шелковому пути в начале нашей эры на территорию Узбекистана из Индии проник буддизм. Отсюда это одна из древнейших мировых религий продвигалась дальше - в Китай, Корею, Японию.

Свидетельством распространения буддизма на караванном пути служат сегодня многочисленные древние храмы и археологические находки. Культовые сооружения во множестве встречаются в северо-западной Индии, в южной части Узбекистана и восточном Туркменистане - на обширных пространствах буддизм создал свой неповторимый мир, свою уникальную культуру, вобрав в нее достижения многих стран и народов.

В 629 - 645 годах н.э. через Центральную Азию по пути в Индию прошел китайский путешественник, буддийский монах Сюань Цзян (Санзо Хоши). Это было время, когда дипломатический и торговый, культурный и духовный обмен между Китаем и Центральной Азии достиг своего апогея. Сведения об этом странствии буддийский паломник собрал в своей книге "Да Тян Си Юн Цзи" (Записки о путешествии по западным территориям во времена правления в Китае династии Великого Тяна). Сюань Цзян рассказал в ней китайцам и японцам о процветающей стране Согд, его столице Самарканде, сообщил о Чаче (Ташкенте), Ферганской долине, Уструшане, Кеше и Тохаристане (Бактрии), расположенных в те далекие времена на территории Центральной Азии. Отметил наличие в Тохаристане множество буддийских храмов.

Первый буддийский памятник времен путешественника Сюань Цзяна в Узбекистане был найден археологами в местности Айртам, на берегу реки Амударья. Проводивший здесь исследования ученый М.Массон обнаружил в 1932 году несколько великолепных буддийских скульптур и плит с изображением музыкантов и гирляндоносцев.

В 18 километрах к северу от Термеза располагаются руины буддийских храмов Каратепа и Фаязтепа, через века вновь открытые миру археологами. На Каратепа в 1936 - 1938 годах был найден второй буддийский памятник, о котором упоминал Сюань Цзян. Тогда же была обследована буддийская ступа Зурмала вблизи Старого Термеза. Еще один буддийский комплекс был найден и раскопан археологом Л.Альбаумом на Фаязтепа. Превосходные буддийские скульптуры, найденные при раскопках, изображающие Будду, Бодхисатву и персонажей верхушки Кушанского государства, обогатили сокровищницу памятников древней культуры Узбекистана.

В 1967 году в 120 километрах от Термеза, вблизи городища Дальварзинтепа, было найдено буддийское святилище, а в 1983 году - еще один буддийский храм.

Особое место среди находок археологических экспедиций занимает сенсационное открытие в 1972 году золотого клада Дальварзина. В обнаруженном керамическом сосуде было плотно уложено около ста золотых предметов - диски, бруски, массивные браслеты, кольца, заготовки для ювелиров. Этот клад весом в 36 килограммов был обнаружен в культовом слое II века нашей эры. Главным для ученых стала художественная ценность изделий, большинство которых - произведения подлинного искусства.

Открытия археологических экспедиций привели на Дальварзинтепа многих зарубежных ученых. Сейчас здесь работает совместная археологическая экспедиция узбекского Института искусствознания и японского Института Шелкового пути. Ее руководители - известный археолог Баходир Тургунов и профессор из Японии Като Киузо уверены: это городище еще порадует мир новыми бесценными находками.

[Гость kanishka]

Более десяти лет сотрудниками Института истории, археологии и этнографии Каракалпакского отделения Академии наук Республики Узбекистан совместно с учеными Сиднейского университета под научным руководством доктора исторических наук Вадима Ягодина и доктора Алисона ведутся широкомасштабные исследования в городище Казаклы-яткан (Акшахан-кала) на юге Каракалпакстана. В активе совместной экспедиции изучение древнего Ташкырманского оазиса, где обнаружены остатки античных ирригационных систем и агроирригационных планировок, следы многочисленных сельских поселений и зороастрийский храм огня Ташкырман-тепе. Системные исследования позволили выдвинуть предположение, что городище Казаклы-яткан являлось столицей древнего Хорезма после выхода его в первой половине IV в. до н.э. из состава державы Ахеменидов. В настоящее время основные усилия экспедиции сосредоточены на исследовании храмового комплекса в так называемом «священном городе» предполагаемой древнехорезмийской столицы. Это — окруженная мощными крепостными стенами часть древнего города, в центре которой находится сооружение, предварительно определенное как усыпальница первых царей древнего Хорезма. Другая часть занята обширной постройкой, определенной как «дворец» и храмовый комплекс. Его центральное сооружение окружено двойной стеной с внутренним коридором, на всем протяжении покрытом многоцветной настенной живописью. Первые признаки ее наличия были обнаружены еще два года назад, но лишь недавно введенные в состав экспедиции реставраторы приступили к расчистке росписей, расположенных на нескольких уровнях. На нижнем изображена процессия животных и, возможно, всадников. На верхнем — хорошо сохранившаяся галерея изображений людей в головных уборах, на которых имеются рисунки птиц и ящериц. Эта символика свидетельствует о том, что на росписи представлены царственные или божественные персонажи. — После блестящих открытий росписей Афросиаба и Варахши, относящихся к эпохе раннего средневековья, Топрак-калы времен Кушанского царства каракалпакскими и австралийскими учеными сделан важный шаг в изучении истории и культуры Центральной Азии — найдены не имеющие аналогов образцы древнего изобразительного искусства, которые можно предположительно отнести к III — II вв. до н.э., — подчеркивает председатель Каракалпакского отделения Академии наук Республики Узбекистан доктор экономических наук Нагмет Аимбетов. — Научное изучение настенных изображений позволит пролить свет на многие страницы истории древнего Южного Приаралья. Владислав НОВИЦКИЙ, наш соб. корр.

Назад »

[Гость kanishka]

Более десяти лет сотрудниками Института истории, археологии и этнографии Каракалпакского отделения Академии наук Республики Узбекистан совместно с учеными Сиднейского университета под научным руководством доктора исторических наук Вадима Ягодина и доктора Алисона ведутся широкомасштабные исследования в городище Казаклы-яткан (Акшахан-кала) на юге Каракалпакстана. В активе совместной экспедиции изучение древнего Ташкырманского оазиса, где обнаружены остатки античных ирригационных систем и агроирригационных планировок, следы многочисленных сельских поселений и зороастрийский храм огня Ташкырман-тепе. Системные исследования позволили выдвинуть предположение, что городище Казаклы-яткан являлось столицей древнего Хорезма после выхода его в первой половине IV в. до н.э. из состава державы Ахеменидов. В настоящее время основные усилия экспедиции сосредоточены на исследовании храмового комплекса в так называемом «священном городе» предполагаемой древнехорезмийской столицы. Это — окруженная мощными крепостными стенами часть древнего города, в центре которой находится сооружение, предварительно определенное как усыпальница первых царей древнего Хорезма. Другая часть занята обширной постройкой, определенной как «дворец» и храмовый комплекс. Его центральное сооружение окружено двойной стеной с внутренним коридором, на всем протяжении покрытом многоцветной настенной живописью. Первые признаки ее наличия были обнаружены еще два года назад, но лишь недавно введенные в состав экспедиции реставраторы приступили к расчистке росписей, расположенных на нескольких уровнях. На нижнем изображена процессия животных и, возможно, всадников. На верхнем — хорошо сохранившаяся галерея изображений людей в головных уборах, на которых имеются рисунки птиц и ящериц. Эта символика свидетельствует о том, что на росписи представлены царственные или божественные персонажи. — После блестящих открытий росписей Афросиаба и Варахши, относящихся к эпохе раннего средневековья, Топрак-калы времен Кушанского царства каракалпакскими и австралийскими учеными сделан важный шаг в изучении истории и культуры Центральной Азии — найдены не имеющие аналогов образцы древнего изобразительного искусства, которые можно предположительно отнести к III — II вв. до н.э., — подчеркивает председатель Каракалпакского отделения Академии наук Республики Узбекистан доктор экономических наук Нагмет Аимбетов. — Научное изучение настенных изображений позволит пролить свет на многие страницы истории древнего Южного Приаралья. Владислав НОВИЦКИЙ, наш соб. корр.

Назад »

[Гость kanishka]

Более десяти лет сотрудниками Института истории, археологии и этнографии Каракалпакского отделения Академии наук Республики Узбекистан совместно с учеными Сиднейского университета под научным руководством доктора исторических наук Вадима Ягодина и доктора Алисона ведутся широкомасштабные исследования в городище Казаклы-яткан (Акшахан-кала) на юге Каракалпакстана. В активе совместной экспедиции изучение древнего Ташкырманского оазиса, где обнаружены остатки античных ирригационных систем и агроирригационных планировок, следы многочисленных сельских поселений и зороастрийский храм огня Ташкырман-тепе. Системные исследования позволили выдвинуть предположение, что городище Казаклы-яткан являлось столицей древнего Хорезма после выхода его в первой половине IV в. до н.э. из состава державы Ахеменидов. В настоящее время основные усилия экспедиции сосредоточены на исследовании храмового комплекса в так называемом «священном городе» предполагаемой древнехорезмийской столицы. Это — окруженная мощными крепостными стенами часть древнего города, в центре которой находится сооружение, предварительно определенное как усыпальница первых царей древнего Хорезма. Другая часть занята обширной постройкой, определенной как «дворец» и храмовый комплекс. Его центральное сооружение окружено двойной стеной с внутренним коридором, на всем протяжении покрытом многоцветной настенной живописью. Первые признаки ее наличия были обнаружены еще два года назад, но лишь недавно введенные в состав экспедиции реставраторы приступили к расчистке росписей, расположенных на нескольких уровнях. На нижнем изображена процессия животных и, возможно, всадников. На верхнем — хорошо сохранившаяся галерея изображений людей в головных уборах, на которых имеются рисунки птиц и ящериц. Эта символика свидетельствует о том, что на росписи представлены царственные или божественные персонажи. — После блестящих открытий росписей Афросиаба и Варахши, относящихся к эпохе раннего средневековья, Топрак-калы времен Кушанского царства каракалпакскими и австралийскими учеными сделан важный шаг в изучении истории и культуры Центральной Азии — найдены не имеющие аналогов образцы древнего изобразительного искусства, которые можно предположительно отнести к III — II вв. до н.э., — подчеркивает председатель Каракалпакского отделения Академии наук Республики Узбекистан доктор экономических наук Нагмет Аимбетов. — Научное изучение настенных изображений позволит пролить свет на многие страницы истории древнего Южного Приаралья. Владислав НОВИЦКИЙ, наш соб. корр.

Назад »

[Гость kanishka]

Уважаемые форумчане ,

размещайте тут таинственные истории , сенсационные открытия , интересное из истории Центральной Азии , информации про историков , исторических лиц , путешественников .