© С.Г. Скобелев

к.и.н., с.н.с., зав. лабораторией гуманитарных исследований Новосибирского государственного  университета     

ПРИЧИНЫ КОЛЕБАНИЙ ЧИСЛЕННОСТИ ТЮРКОЯЗЫЧНЫХ НАРОДОВСИБИРИ  ПОД ВЛАСТЬЮ РУССКОГО ГОСУДАРСТВА (XVII-XX ВВ.)

Систематизация проблем демографического развития тюркоязычных коренных народов одного из крупнейших регионов России - Сибири, чрезвычайно важна в плане понимания (с точки зрения судеб коренных  жителей) сути факта пребывания данной территории в составе Русского государства в течение четырех столетий (XVII-XX вв.)  и  роли  государственного центра в их жизни. В обыденном сознании большинства населения нашей страны, а также за рубежом,  деятельность центральной власти в отношение региона виделась и представляется в настоящее время лишь как организация  колониальной  эксплуатации  отдаленной  территории, осуществляемая  без оглядки на живущих здесь людей.  Современные  российские и зарубежные средства массовой информации, отдельные публицисты, ссылаясь на действительно имевшие место потери в численности отдельных  народов и этнических групп, показывают Сибирь краем,  где всегда шло вытеснение коренных жителей с занимаемых ими земель пришельцами-русскими,  где аборигены, в том числе и сибирские тюрки, либо вымерли вовсе,  либо вымрут и исчезнут в ближайшие  годы в силу ряда причин (из-за болезней, алкоголизма,  ассимиляции и т.п.).  При этом обычно делаются ссылки на то, что причиной такой ситуации является порочная политика, проводимая государственным центром.

Анализ конкретных причин действительно имевших место в  течение  четырех  столетий уменьшений численности отдельных коренных тюркоязычных этносов и их последствий поможет объяснить до сих пор существующее  в  публицистике  и  даже научной историографии противоречие между основанным на некоторых реальных фактах тезисом  о  постепенном  исчезновении  коренных  сибиряков и достоверно известным общим ростом численности нерусского, в том числе тюркоязычного населения Сибири. В нынешней ситуации  многолетнего российского кризиса (на фоне процветающих США) актуален и международный аспект данной темы - анализ аналогичных ситуаций в данном природно-географическом поясе на разных континентах - в Северной Азии и Северной  Америке,  т. е.,  проще говоря,  сравнение  судеб сибирских жителей и североамериканских индейцев, в жизни которых в последние четыре столетия определяющими стали факторы внешнего характера, мало зависящие от них самих.

Объективность наших выводов может стать максимальной лишь при условии обеспечения детального освещения и изложения вопросов,  связанных  с  имевшими место в этот исторический период колебаниями численности некоторых народов  и  этнических  групп,  выявления, систематизации  и  характеристики  конкретных  причин  отдельных уменьшений численности (широкие процессы ассимиляции,  миграции, гибель в результате боевых действий,  угоны иноземными захватчиками,  голодовки, эпидемии болезней, процессы урбанизации, переселения в связи с получением образования и т.д.), показа места данных явлений в общей динамике демографического развития.  Отдельно следует рассмотреть погрешности в методиках подсчета численности населения,  которые иногда вели к  совершенно  неверным выводам. Решение данных научных задач поможет, в основном, ответить на вопрос о том, как политика государственного центра сказывалась на жизни тюркоязычного населения Сибири, важнейшим показателем чего могут являться именно данные демографии.

       Что мы знаем о демографии аборигенов Сибири?

Почти все тюркоязычное население  региона  в конце XVI – начале XVII в.  вошло в состав Русского государства и уже почти  четыре столетия проживает, в основном, рядом с русскими людьми. Естественно,  это серьезно сказалось на судьбах населения во многих аспектах, в том числе, отразилось и на демографическом развитии. Но, к сожалению, целенаправленно  вопросам исторической демографии совокупного тюркоязычного коренного населения Сибири в целом в XVII-XX вв. еще не посвящено ни одного специального труда. Не затрагивался и комплекс причин действительно имевших место колебаний его численности  в  отдельные  исторические периоды применительно как ко всей Сибири в целом,  так и к некоторым районам или конкретным  народам. Общая слабая изученность указанных явлений привела к возникновению актуальной проблемы как чисто научного, так и  общественно-политического  характера,  суть которой состоит в отсутствии  убедительного объяснения обозначенного выше  противоречия.

Выяснение действительных причин имевших место колебаний  численности тюркоязычного населения этого крупного региона России и мира в целом,  разрешение противоречия между тезисом об его исчезновении в условиях жизни в составе Русского государства, русских влияний во всех сферах жизни и конкретными,  достоверными сведениями переписей населения с данными о росте числа коренных жителей и ставится целью настоящей работы.  Кроме того,  чрезвычайно важно определить хотя бы основные факторы, способствовавшие сохранению и общему росту численности совокупного, в том числе и тюркоязычного,  коренного населения в данный исторический период. Изучение процессов демографического развития коренных тюркоязычных народов Сибири в прошлом поможет предсказать  основные  тенденции такого развития уже в XXI в., выявить возможные проблемы, спрогнозировать вероятные конфликтные ситуации и т. д.

Мнения о взаимоотношениях русских людей и коренных жителей в Сибири

Длительное время в отечественной историографии  существовала, а  в зарубежной продолжает бытовать вплоть до настоящего времени тенденция, усматривающая в факте включения Сибири в состав Русского  государства  исключительно негативные стороны для коренных этносов - жестокий колониальный гнет, истребление, нещадную эксплуатацию  коренных  жителей со стороны более развитого русского населения,  болезни, алкоголизм, нищету, голодовки и т.д. Следствием  отсюда выводилось утверждение о постепенном вымирании коренного населения Сибири,  исчезновении целых племен, этнических групп и народностей (Ядринцев Н., 1883; Ядринцев Н.М., 1891; Паппер Я., 1883; Тыжнов И., 1901; Евсенин И., 1922; Рычков К., 1923). "Сибирская газета" - один из рупоров областничества, во второй половине ХIХ в. публиковала такие, например, сообщения: "... инородческое население Минусинского округа... вымирает с такой быстротою,  при которой еще через двадцать лет,  мы вполне надеемся,  не будет в долинах р. Абакана ни одного туземца" (Сибирская газета, 1881). Один  из основоположников областничества - Н.М.  Ядринцев демонстрировал это утверждение на примере ряда народов, в том числе и степных "минусинских инородцев". Так, по его мнению, "минусинских инородцев" (предков современного тюркоязычного хакасского народа)  в  1851 г.  было 40470 чел., а в 1868 г.  осталось только 37153 (История Хакасии…, 1993, с. 302).

Возникновение и  развитие  подобных  взглядов на историческое  развитие коренного населения Сибири было,  в основном, связано с сильнейшей  областнической традицией в сибирской историографии и публицистике, имевшей место и в первые послереволюционные годы и своими корнями уходившей во взгляды и деятельность Н.М. Ядринцева и Г.Н.  Потанина.  Областники, видевшие своей целью отделение Сибири от России и ее самостоятельное политическое и экономическое развитие,  считали все беды этого края  явлениями, привнесенными  извне и созданными искусственно.  Соответственно, отрицалась даже  возможность  каких-либо  положительных  русских влияний на коренное население. Ими часто преднамеренно выпячивались и преувеличивались имевшие место негативные стороны процесса  присоединения  Сибири  и  контактов на протяжение трех веков русского и коренного населения. Возникнув на слабости источниковой базы,  незначительном количестве введенного в научный оборот исторического материала областническая традиция оказалась несостоятельной  в  своих  выводах еще до революции.  Так в работе "К вопросу о вымирании инородцев" Н.Н.  Козьмин на материалах  Абаканского и Аскизского ведомств (современные Хакасия и часть территории юга Красноярского края) показал,  что углубленный анализ статистических  данных конца ХIХ - начала ХХ в.  не подтверждает выводы о вымирании коренных  жителей края – енисейских тюрок (Козьмин Н.Н., 1916, с. 101). С  выходом в свет в 1911-1912 гг.  работы С.К.  Патканова "Племенной состав населения Сибири",  в  которой  на  конкретных цифрах  Всероссийской переписи 1897 г. показывался значительный рост численности коренного населения, в том числе и тюркоязычного (Патканов С.К., 1911-1912),  несостоятельность областнической  традиции была показана на основе широких достоверных статистических материалов.

Существенный удар как по историческим  и политическим,  так и по демографическим концепциям областничества был нанесен уже в советское время вместе с  началом бурного развития Сибири и вводом в научный оборот нового большого источникового материала. Вместе с тем, в советской литературе пропагандистского характера рецидивы подобного подхода к освещению этнической истории Сибири продолжали бытовать вплоть до 60-х годов,  будучи  в данном случае призванными подчеркнуть роль Октябрьской революции и  деятельность  Коммунистической  партии  в сохранении  сибирских народов,  которым в царское время,  якобы, угрожало вырождение и вымирание (Левашова В.П., 1945, с. 15). Рассчитанные на  широкие  слои общественности,  публикации  подобного  рода и создали у большей части населения нашей страны,  а также  кое-где  и  за  рубежом, представление о Сибири,  как о крае,  где шло массовое вымирание коренных жителей;  так,  например,  американский  публицист  Дж. Джордж считал, что небольшие местные народы революция 1917 г. спасла от биологического исчезновения и называл в качестве примера  один из крупнейших тюркских этносов Сибири - алтайцев?!(George G.S., 1969, P. 351).

Зарубежные исследователи Сибири,  писавшие по указанной теме, в основном,  уже в ХХ в., также отдали дань этой негативистской историографической традиции,  поскольку часть  таких  работ имела явно заказной антисоветский характер и соответствующие разделы сочинений отечественных историков и публицистов областнического направления как нельзя лучше подходили для иллюстрации тезиса об исконно враждебной по  отношению к коренному населению политике Русского государства и глубоких исторических корнях агрессивности русско-советского  империализма.  Одними из наиболее заметных представителей этой части зарубежной историографии являются В. Коларз и Р. Конквест (Kolarz V., 1954; Conquest R., 1962; Conquest R., 1964).  В то же время иностранная историография не могла игнорировать конкретных фактов роста общей численности  коренного  населения  как  в ХVII-ХIХ,  так и в ХХ вв. и в результате появлялись работы, достаточно объективно освещавшие процессы  этнического  развития  в Сибири  и национальную политику царского и советского правительств со всеми ее положительными и отрицательными сторонами.  Сюда следует отнести работы Т. Армстронга, Р. Пайпса, В. Конолли (Armstrong T., 1970; Pipes R., 1970; Conolly V., 1975). К чести зарубежной историографии следует отметить и тот факт, что, в отличие от отечественной, здесь впервые было обращено внимание и сделана попытка объективно объяснить причины имевшего место  в 20-70-е  гг.  ХХ в.  несколько более замедленного по сравнению с темпами роста численности всего населения СССР прироста  численности коренного населения Сибири (Armstrong T., 1970, P. 31; Fondahl G., 1985).

Т. о., можно видеть, что объективное мнение о сути демографических процессов в Сибири на протяжении последних четырех столетий до сих пор не сформировано.

Реальная динамика численности народов Сибири

Конкретное изучение  процессов исторического развития отдельных сибирских народов приводит к выводу о несостоятельности положения об их истреблении и вымирании на всем  протяжении ХVII-ХХ вв.  Так, например,  в целом, в Томском уезде с его преимущественно тюркоязычным населением, в 20-е гг. ХVII в. насчитывалось,  максимально,  около 2,5 тыс. чел. коренного населения,  а в 1820 г.  на этой же территории проживало,  примерно, 9 тыс. чел. За 200 лет население увеличилось в 3,6 раза. Среднегодовой прирост составил 1,3 %.  Этот прирост осуществлялся как за счет высокой рождаемости, так и за счет включения в ясак отдельных групп пришлого нерусского (в основном, тюркоязычного) населения, например, бухарцев, телеутов,  казанских  татар и других.  Тем не менее,  естественный прирост давал около 0,5%  населения в год (Емельянов Н.Ф., 1976, с. 103). Если же учесть  тот факт,  что  на  протяжение указанного времени проходили процессы постоянного сближения  коренного  населения  с  русским  и,  как следствие данного явления - крещение и исключение из числа ясачных инородцев, то цифру прироста следует считать еще более высокой.

Значительно выросли в численности многие коренные тюркоязычные народы.  Так, например, за 250 лет (к концу XIX в.) численность якутов выросла,  приблизительно,  с 40 тыс.  до 244,9 тыс. чел.  и даже такой исключительно малый народ,  как тофы, испытывавший значительные ассимиляционные влияния со  стороны  близкородственных тувинцев,  не потерял в своем числе - если в 1837 г. их насчитывалось 431 чел., то в 1914 г. - уже 447 (Дыренкова Н.П., 1963, с. 5).  По тщательным  подсчетам  Б.О.  Долгих,  в целом по Сибири (включая народы Дальнего Востока и Северо-Востока) в начале ХVII  в.  насчитывалось около 200 тыс. чел. коренного населения, а в пределах русских границ в 50-е годы ХVII в.  - около 160 тыс. (Долгих Б.О., 1960, с. 615).  Если сравнить их с данными переписи 1897 г.,  то мы видим, что численность коренного населения поднялась до 822 тыс.  чел., т. е.,  увеличилось, приблизительно,  в  4 раза (Патканов С.К., 1911-1912). Только с 1816 по 1897 г.  коренное население выросло с 220 тыс. чел. мужского пола до 413 тыс., или на 87,7% (Дамешек Л.М., 1989, с. 98).  Продолжался рост численности коренного населения и в ХХ в., несмотря на тяжелые потери в ходе Великой Отечественной войны. Основные тюркоязычные этносы Сибири на этом фоне также демонстрировали заметный рост численности.

Однако, процессы  исторического  развития  коренных тюркоязычных народов Сибири в условиях включения в состав Русского государства, несмотря на рост их совокупной численности,  действительно, были не всегда однозначными.  В отдельные периоды численность   населения в пределах некоторых районов реально падала и, иногда, весьма существенно.  Причинами,  ведшими к этим колебаниям,  как выяснили некоторые исследователи относительно отдельных народов и территорий, были широкие процессы ассимиляции,  переселения из  одних  административных  районов  в другие,  насильственные угоны населения иноземными захватчиками,  эпидемии болезней. Были отмечены и некоторые  недостатки  в  системе  подсчета численности населения, приводившие к серьезным погрешностям. В то же время пока детально  не  выявлен полный комплекс причин колебаний численности,  а также не прослежены эти явления на протяжение всего периода совместной жизни русского и коренного тюркоязычного населения,  что  и  позволяет  бытовать точке зрения о якобы вымирании коренных сибиряков.

Процессы ассимиляции  и численность народов Сибири

К  приходу  русских людей в Сибирь среди коренных жителей  шли и в русское время продолжались заметные процессы внутренней ассимиляции. Важным явлением в процессах ассимиляции в ХVII-ХХ вв.  была начавшаяся задолго до этого тюркизации угро-, кето-, самоедоязычных и других групп населения по всей зоне таких контактов от Урала до Саян и Якутии.  Среди наиболее масштабных здесь были ассимиляция в ХVII-ХVIII вв.  татарами некоторых групп южных  ханты  (частично устанавливается также и по данным археологических раскопок в Барабе) (Молодин В.И., 1979, с. 108), селькупского и тунгусского населения в Томском  Приобье в ХVII - ХIХ вв. со стороны различных местных групп тюркоязычного населения,  кето- и самоедоязычных этнических групп на Енисее (аринцы,  ястынцы,  котты,  моторы,  камасинцы, асаны, кашинцы и другие) в ХVII-ХIХ вв.  со стороны качинцев, кызыльцев, тубинцев и других тюрков,  почти полная к концу ХIХ в.  тюркизация кумандинцев (этноса во многом еще не установленного происхождения) со стороны окружающего тюркского населения Алтая, тунгусов и юкагиров со стороны якутов почти по всей территории современной  Якутии.  На  Таймыре  оленные эвенки (роды Эджен,  Долган и другие) продолжали в ХVIII вв.  якутизироваться и впоследствии стали основой  нового тюркоязычного народа - долган.

О масштабности  процессов внутренней ассимиляции можно,  хотя и косвенно, судить на некоторых конкретных исторических примерах статистики. Так в 1840 г. в Киренском округе Иркутской губернии насчитывалось 1645 чел. мужского пола тунгусского населения.  Перепись же 1897 г. дает здесь всего 1210 чел., т. е., уменьшение на четверть. Однако, приблизительно,  за это же время в пределах округа численность якутского населения выросла с 25 чел. до 1369 чел. мужского пола или более чем в 50 раз (Патканов С.К., 1906, с. 48). В 30-е гг. ХVIII в. в Олекминском округе в Якутии в ясак было приписано около  500  якутов  и  260 тунгусов.  Через  столетие 2-я Ясачная комиссия определила число якутов уже в 4197 чел.  мужского пола,  а тунгусов  в  491  чел. мужского пола.  Т. о., численность якутов за столетие увеличилась в 8 раз, а тунгусов менее чем в 2 раза. В 1897 г. якутов в округе было уже 7871 чел.  мужского пола, а тунгусов только 448 чел. мужского пола. В результате, за 167 лет до переписи якутов стало больше почти в 16 раз, а тунгусов даже менее чем в 2 раза (Патканов С.К., 1906, с. 52). В сегодняшней Якутии,  например,  нет чисто эвенкийских или  эвенских  селений - эвенки и эвены,  как правило, живут вместе с якутами и русскими. В результате смешения якутов и эвенков появилась этнографическая группа ессейских якутов, отличающаяся по многим признакам от основного этноса. По данным переписей, проживавшие в Якутской АССР эвенки считали своим родным языком якутский:  в 1959 г. - 76,4%, в 1979 - 82,2% (Увачан В.Н., 1984, с. 186, 266). Хакасами числились в начале 60-х гг. последние камасинцы (Николаев Р.В., 1969, с. 52). Кумандинцы и другие нетюркские этнические группы Алтая к настоящему времени  почти полностью тюркизированы. В результате численность тюрков Сибири в течение русского периода их истории заметно росла за счет иноэтничных соседей.

В то же время ассимилировались тюрки и некоторые  отюреченные группы,  проживавшие среди более многочисленных соседей,  в первую очередь,  бурят; так к концу ХIХ в. почти завершились процессы ассимиляции карагасов и сойотов в Прибайкалье. К середине ХVIII в.  численность туринских  татар,  например,  уменьшилась  почти  вдвое и падала в дальнейшем,  но при этом общая численность ясачных людей (в  основном,  манси) в Туринском округе росла - 1130 чел. в 1763 г. и 1697 в 1816 г. (Томилов Н.А., 1981, с. 60). Отдельные этнические группы тюркоязычного происхождения вливались и в состав более крупных тюркских этносов. Так в 70-е гг.  ХVIII в.  насчитывалось 827 чел. томских  телеутов,  а в 1858 г.  их осталось только 549 (падение более,  чем на треть),  что объяснялось принятием ими  ислама  и причислением  в  отчетной документации к другой конфессиональной группе - томским татарам (Уманский А.П., 1989, с. 61-62). В ходе проведения в 20-30-е гг. ХХ в. национально-территориального районирования в Средней Сибири исчезли такие, например, этнические группы, как качинцы, сагайцы, кызыльцы, бельтыры, койбалы, большинство чулымских тюрков; все они официально стали хакасами. Но если первые пять названных групп действительно  к  настоящему  времени слились в единый народ,  то чулымские тюрки,  жившие,  в основном за пределами границ  Хакасии,  среди русского  населения,  почти  слились с последними,  хотя около 1 тыс.  их в середине 70-х гг.  и были записаны хакасами (Аксянова Г.А., 1984, с. 185).  В XX в. почти завершился процесс слияния в единый алтайский этнос нескольких известных ранее отдельных групп тюркского и тюркизированного населения Горного Алтая. В целом, потери в численности совокупного тюркоязычного населения Сибири, связанные с ассимиляцией со стороны нетюркских коренных этносов, были заметно меньше, чем прирост самих тюрок в результате ассимиляции нетюркских соседей. 

Процессы этнической ассимиляции у небольших тюркских этносов, проживающих в иноэтничном окружении, нарастают в последние десятилетия. Так на территории Красноярского края,  заселенного различными по своему происхождению  народами,  это характерно для всех них.  В 1989 г. у чулымских тюрков из 214  супружеских  пар  однонациональными  были лишь 65. В 1990 г. вступили в смешанные браки 37,8% долган,  в  то  время  как  в 1971 г.  этот показатель у долган был 26,3% (Кривоногов В.П., 1994, с. 109-110). В связи с процессами ассимиляции  почти не растет численность тофов. 

В 90-е гг. ХХ в. наметились и обратные процессы. Ряд потомков небольших этнических групп тюркского происхождения,  ранее вошедших в состав более крупных народов,  поднимали вопросы о выделении их из этих этносов и признании в качестве отдельной национальности. Так активисты национального движения телеутов добились в 1991 г.  разрешения сменить прежнюю запись в паспортах "татарин" на "телеут" и, т. о., в список народов России был внесен новый этноним. Несколькими годами позже этого же добились и активисты национального движения сойотов, входивших в монголоязычный бурятский этнос. Отмечается определенное стремление к этническому  самоопределению у кумандинцев на Алтае,  у чулымских тюрок, официально считающихся хакасами.  В случае, если подобные настроения станут массовыми, то численность сибирских татар, алтайцев, и хакасов может официально уменьшиться на несколько тысяч человек.

В течение  ХVII в.  соседями тюркских этносов Сибири стали и русские люди. В силу численного преобладания русского населения уже к началу ХVIII в. и более высокого уровня развития их хозяйства в Сибири преобладали процессы ассимиляции коренного населения.  

Первыми и уже в течение ХVII- ХVIII вв.  вливались в состав  верхних слоев русского сибирского общества представители верхушки местного населения,  которые жаловались высокими чинами и  званиями  и привлекались к военной и административной службе. Известны такие династии служилых людей, детей боярских и дворян, как потомки мурзы Енбулата, знатного  кыргыза  Айкана, якутских тойонов Сахалтина,  Матвеева-Отконова, Поротова и других. Повсеместно для несения воинской службы широко привлекались и простые люди из  числа коренных жителей. Так, например, в г. Тара в 1626 г.  служилых юртовских татар было 57 чел.,  а в 1701 г. – 84 (Никитин Н.И., 1988, с. 33). В 1627 г.  томские татары и чатские мурзы составляли около трети служилого населения г. Томска (Люцидарская А.А., 1992, с. 56). Качинцы в ХVII-ХVIII вв. также составляли значительную часть  гарнизона  г. Красноярска, много местных жителей тюркского происхождения служили в гарнизонах гг. Тобольска, Кузнецка,  Якутска и других.

Второй крупной группой коренного населения,  влившейся в состав русских сибиряков,  были так называемые "ясыри",  т.е. пленные.  В  большинстве своем они проживали в русской среде,  в результате чего крестились и, обычно, обрусевали. Документы многих сибирских  городов  буквально пестрят этими сообщениями в ХVII - начале ХVIII вв.

В течение же ХVIII в.  данные два процесса постепенно прекратились и на первый план вышли явления  более  широкой,  народной ассимиляции.  Именно  в  это  время русское земледельческое  население  выходит  из-за стен  острогов  и широко расселяется рядом с коренными жителями. Постепенные процессы  влияний со стороны соседнего русского населения к середине ХIХ в., в первую очередь развитие земледелия у коренных жителей, переросли в новое  качество  и  привели  к полному слиянию с ним целого ряда групп тюркоязычного населения. Это относится ко всем "канским татарам",  к чулымским тюркам,  проживавшим по рр. Кия, Б. и М. Кемчуг,  всему коренному (тюркизированному к тому времени) населению  Красноярского лесостепного района и правого  берега  Енисея  от Восточного до Западного Саяна (включая, например,  всех оставшихся здесь койбалов). К концу ХIХ - началу ХХ в. это были районы чисто русского крестьянского расселения и коренное население там уже  официально не фиксировалось.  Например, к началу ХIХ в.  красноярские тюрки-качинцы настолько обрусели,  что даже Качинская степная дума,  учитывая трудности сбора ясака с них из-за значительной  отдаленности,  вынуждена  была объявить в 1827 г.,  что "...  ежели они (красноярские качинцы) не возвратятся в свои кочевья,  то  есть в Минусинскую округу к своим князцам,  то будут переименованы в крестьяне".  Однако даже перспектива  уплачивать более высокие подати, видимо, не испугала их; обрусевшие качинцы продолжали оставаться на прежних местах (Карцов В.Г., 1960, с. 90-91) и проживали  вместе с русскими  людьми в деревнях Маганской,  Шало, Юксеево и других. Перепись 1897 г. уже не отметила здесь туземного населения вообще. Антропологические обследования русского населения на  Верхней  Лене выявили бытовавшую здесь,  видимо, в ХVIII-ХIХ вв. сильную метисованность,  уменьшившуюся затем  в  результате  нового  прилива русских  поселенцев.  Здесь в русскую среду вошла крупная группа якутов. Старожильческие группы русского населения, проживающие в Заполярье от Лены до Колымы, включили в свой состав значительное число местных жителей - юкагиров, тунгусов и якутов. В настоящее время большая часть этих русских групп близка по своему расовому типу якутам при наличии явных следов участия в этническом смешении эвенов и юкагиров (Русские старожилы…, 1973, с. 144-154). В последние  десятилетия стала заметнее падать численность чулымских тюрок, т. к. это, пожалуй, единственный народ Сибири, у которого метисы не вливаются в данный этнос,  а предпочитают русскую национальность почти поголовно (Кривоногов В.П., 1994, с. 26-27).

В меньшей степени процессы  вливания  коренного  населения  в состав русского были характерны для западного Зауралья, поскольку проживавшее здесь татарское (как и другое мусульманское население  Западной  Сибири)  по причинам религиозных различий слабо вступало в контакты с русским.  Но, тем не менее, и здесь в ХVII в. был зафиксирован такой факт, как смена к концу столетия прежнего татарского населения по р. Исеть русским (Долгих Б.О., 1960. с. 48). Произошло это, в основном,  в результате этнического смешения. С конца ХVI и до конца ХVII в. наблюдается сокращение татарского населения среднеиртышского  региона (Сатлыкова Р.К., 1984, с. 207).  Численность  тюменско-туринских  татар несколько уменьшилась и в конце ХVIII в. - с 6501 чел. в 1763 г. до 6268 в 1782 г. (Томилов Н.А., 1981, с. 52).  Сильно обрусели к концу ХIХ в. телеуты, проживавшие в русской среде по рр. Ур, Ускат, Кондома и Томь, т. е., в  отрыве от центра своего расселения (Функ Д.А., 1992, с. 40). В советское время религиозные препятствия стали играть заметно меньшую роль и межэтнические  контакты  с коренными жителями-мусульманами усилились; так полностью растворились среди русского населения туринские и обские татары, значительная часть калмаков, меньшая часть эуштинцев и барабинцев. В настоящее время количество межэтнических браков (на 85%  и более  с  русскими людьми) у татар Западной Сибири, проживающих в городах, достигает 60-80%,  а в сельской местности - 20-40% в разных регионах (Томилов Н.А., 1997,  с. 33, 44).

Серьезное влияние на динамику численности некоторых тюркоязычных народов в ХХ в. оказали процессы индустриализации и связанной с этим урбанизации.  Наиболее ярким примером здесь  является судьба  шорцев, проживающих,  в основном, на территории одной из самых урбанизированных областей России - Кемеровской.  Так по переписи 1897 г. было учтено 12037 шорцев, а по переписи 1979 г. - 16033 чел. (из них в Кемеровской области - 12767).  Известно также,  что в 1926 г.  в  городах  проживало всего 45 шорцев,  а в 1989 г.  уже 9,3 тыс. чел.  Только за пределами РСФСР в 1970 г. проживало 1,5 тыс. шорцев (Патрушева Г.М., 1995, с. 202-205).  В  течение последних десятилетий шорцы стали одним из самых урбанизированных народов не только Сибири, но страны в целом. Естественно, что оказавшись, в основном, в иноэтничной среде, в отрыве от родных мест, эта весьма значительная часть шорского народа не могла не подвергаться широким процессам ассимиляции и растворялась среди других этносов, в основном, среди русского.  Поэтому не удивительно,  что если до 1970 г. еще шел общий численный рост шорцев,  то в 1979 г. и в дальнейшем фиксировался его  спад как в Кемеровской области,  так и по стране в целом (Численность и состав…, 1985, с. 73, 75, 94). Вторым по степени урбанизированности из числа крупных  сибирских народов,  видимо, являются хакасы. Например, число хакасов-горожан с 1926 по 1939 г.  выросло в 25 раз и составило 5186 чел., а в настоящее время удельный вес их в общей численности народа выше, чем у алтайцев. Выше, чем у алтайцев и  тувинцев и удельный вес у хакасов лиц, проживающих за пределами своей республики, что существенно повышает степень их восприимчивости к ассимиляции (Кышпанаков В.А., 1998, с. 52-53).  Т. о., объективный процесс урбанизации в Сибири в ХХ в. приводил и к подобным явлениям в развитии коренных сибирских этносов.

В целом, тюрки Сибири за прошедшие четыре столетия отдали в состав русского народа заметно больше людей, чем получили взамен в ходе ассимиляции отдельных групп русского населения. Несомненно, это сдерживало рост их совокупной численности. Пожалуй, лишь один из коренных тюркоязычных этносов Сибири – якутский, имел  и в этом отношении положительную динамику.

Процессы ассимиляции тюркоязычного населения, как с соседними коренными этносами, так и с русскими людьми, конечно, часто вместе с факторами иного характера,  заметно  сказывались на динамике его численности.  Всегда устойчиво положительной она была лишь у наиболее крупного и  компактно проживавшего тюркского этноса Сибири - якутов.  Происходило это как за счет внутреннего воспроизводства,  так и включения  в свой состав иноэтничных элементов. В результате, численность якутов с ХVII в. к 1897 г. выросла с, приблизительно,  28-30 тыс. до 225,8 тыс. чел. При этом уменьшалась, иногда до полного исчезновения, численность проживавших на этих же территориях тунгусов и  юкагиров, а также отдельных групп русских старожилов. Так,  например, в Якутской области число тунгусов с 1859 по 1897 г.  уменьшилось с 13152 чел. до 12231 (Патканов С.К., 1906, с. 49). Совокупное же число коренных жителей неизменно росло.  Так в середине 70-х гг. ХVII в. в Якутском уезде значилось ясачных якутов,  тунгусов и  юкагиров 9515 чел.,  в 1737-1738 гг.  - 14175 чел.,  а в 1775 г.  – 30183 чел.  В Якутской области в 1818 г. насчитывалось коренного населения 142405 чел. обоего пола, в 1897 г. - 235623, а к 1911 г. – 256253 (Бахрушин С.В., 1955, с. 27). Значительно прибавили в численности, особенно, в течение ХIХ в.  и т.н. "минусинские татары", фактически включив в свой состав большинство  окружающих  иноэтничных групп. Выросло и число сибирских татар; например, только численность барабинцев выросла с 845 чел. в 1701 г. до 4983 в 1823 г., а  общая  численность  тюркоязычного населения Западно-Сибирской равнины в 1816 г.  достигала 35,6 тыс.  чел. (Томилов Н.А., 1981, с. 176-178, 252). В 1989 г.  только сибирских татар здесь уже проживало 180 тыс.  чел. (Томилов Н.А., 1997, с. 32). При этом же численность соседних с татарами ханты,  манси и селькупов  росла значительно медленнее, а некоторые их территориальные группы исчезли вовсе;  так если в местах проживания обских татар в ХVII - середине ХIХ вв. фиксировались и "татары" и "остяки", то в начале ХХ в. "остяки" не упоминались вовсе. Росли в численности и алтайцы, особенно заметно в течение второй половины XVIII – первой половины XIX  в.

Процессы ассимиляции, хорошо заметные с ХIХ в.,  привели к существенному  изменению этнической карты Сибири.  То, что именно они  в  большинстве  случаев  играли определяющую роль в имевших место  замедлениях  роста,  колебаниях  численности  или  общего уменьшения,  иногда вплоть до полного исчезновения отдельных этнических групп,  подтверждается фактом роста  общей  численности совокупного коренного населения Сибири в ХVII - ХХ вв., несмотря на широкие процессы вливания коренного населения в состав  русских сибиряков. Внутренняя ассимиляция в среде сибирских тюрок и ассимиляция с манси, бурятами и   русскими людьми привели к тому, что к началу XX в. на территории региона уже не отмечалось самостоятельного существования нескольких тюркоязычных этнических групп, известных здесь ранее (чатов, калмаков, сойотов, карагасов, красноярских качинцев, канских татар, отдельных групп телеутов, алтайских и минусинских тюрок, иртышских  татар и других), а рост численности ряда небольших тюркских этносов и групп (шорцев, чулымских тюрок, тофов, телеутов, барабинцев и других) заметно сдерживался, поскольку они на протяжение долгого времени отдавали людей в состав русского народа и соседних, более крупных коренных народов.

Боевые действия и их влияния на численность коренного населения

В процессе присоединения Сибири к Русскому государству имели место боевые действия, в ходе которых гибли коренные жители. Все случаи вооруженных столкновений можно разделить на три типа: между отдельными группами коренного населения;  между русскими людьми и коренными жителями;  между коренными жителями и иноземными агрессорами.

Дорусское время для большинства сибирских народов известно как период ожесточенной межплеменной или межродовой войны.  Включение Сибири в состав России не сразу привело к окончанию всех этих конфликтов.  В течение ХVII в.  и несколько позже продолжались убийства  тунгусами якутов,  которых они заставали в своих охотничьих угодьях на Витиме,  Патоме и Олекме;  отмечалась частая гибель коренного населения в ходе набегов кыргызов на русские ясачные волости (енисейские кыргызы неоднократно громили  шорцев,  чулымских тюрок, кузнецких татар, убивая десятки людей; в 1692 г. они почти полностью разорили "канских татар").

К сожалению,  точные цифры потерь коренного населения установить не удается,  но надо полагать,  что в целом,  в русское время, они были достаточно невелики.  В ходе таких столкновений погибло по нашему мнению,  около 0,2 тыс.  якутов, около 1 тыс. чел. населения Саяно-Алтая, несколько сот чел. из других тюркских этносов,  т. е.,  всего около 1,5 тыс. чел., что составляет менее 1% совокупной численности коренного населения на начало ХVII в.

Вооруженные столкновения  с  русскими людьми были известны на большей части региона, но длились они, за небольшими исключениями,  ограниченный период - до начала ХVIII в.,  т. е.,  в период присоединения Сибири.  В дальнейшем они полностью прекращаются  и исключаются из числа факторов,  влияющих на численность коренного населения.

Первые бои происходили еще в ХVI в.,  в ходе продвижения отряда Ермака, в которых участвовали сибирские татары, понесшие определенные  потери.  Боевые  действия затем продолжались в ходе походов по территории Западной Сибири. Все это время воевали  против откочевавших в степи и оставшихся верными Кучуму  сибирских  татар, апогей которой пришелся на 1598 г., когда произошло крупное сражение на рч.  Ирмень. В начале ХVII в. в ходе продвижения на Томь и Енисей произошли первые столкновения с енисейскими кыргызами, не желавшими расставаться с властью над своим подчиненным населением (кыштымами). Борьба с енисейскими кыргызами, поддерживаемыми монгольскими феодалами, продолжалась  почти  столетие (до первых лет ХVIII в.) и отличалась крайним ожесточением.  В ней кроме кыргызов участвовали  (а больше от войны страдали) и их бывшие данники - вначале часто на стороне кыргызов, а к концу ХVII в., в основном, на стороне России. Ожесточенные сражения имели место и в ходе присоединения Якутии в 30-40 гг. ХVII в.  В  целом,  для большинства территорий Сибири была характерна ситуация,  когда вооруженные  столкновения  коренного  народа  с русскими  людьми продолжались от нескольких месяцев до 20-25 лет и,  в основном,  в период присоединения данных территорий к России. Исключение составляли, как уже указывалось, лишь енисейские кыргызы.

Первым случаем, когда может быть достоверно установлено число потерь коренных жителей в ходе боевых  действий  против  русских людей,  является упоминавшееся сражение на рч. Ирмень, когда погибло и утонуло более 200 татар (Акты исторические, 1841, с. 3). Завершился же основной период военных  столкновений с русскими людьми еще более крупным сражением - разгромом в 1692 г.  кыргызов-тубинцев,  которые из минусинских  степей  перекочевали  в Канскую землицу,  присягнули на верность царям, а затем дотла разграбили местных ясачных людей и двинулись  назад,  в свои кочевья на р. Тубу. Канские "татары" направили жалобу в Красноярск и его гарнизон вместе со служилыми "подгородными татарами" вышел на перехват тубинцев. Тубинцы были разгромлены  в ожесточенном сражении, в ходе которого погибло около 650 мужчин, а в плен попали почти все женщины и дети, а также 40 мужчин (Кузнецов-Красноярский И.П., 1890, с. 66-67). В результате, один из четырех кыргызских улусов фактически прекратил существование, а численность минусинских тюрок резко упала.

К сожалению,  точных  цифр  потерь тюркоязычного населения в ходе большинства боевых действий в Сибири  мы  не  имеем.  Достаточно уверенно  можно  лишь сказать,  что они никогда единовременно не были так велики,  как в названных двух случаях. Так в ходе разгрома  крупного восстания в Якутии в 1642 г.,  когда в своих острожках погибло некоторое число якутов,  воевода П.П. Головин повесил еще 23 чел. (Ионова О.В., 1945, с. 79-91). Относительно остальных тюркских этносов в источниках не отмечено случаев массовой гибели людей. Продолжительность периода боевых действий для них была невелика и вряд ли они заметно сказывались на их численности,  как, впрочем, на численности большинства народов Сибири. Наибольшие потери от рук русских людей понесли сибирские татары в конце ХVI -  начале ХVII в.  и,  особенно,  енисейские кыргызы,  воевавшие до начала ХVIII в.  К сожалению,  состояние источников не позволяет произвести  точный  подсчет потерь. Проведенный нами расчет, весьма приблизительный,  позволяет говорить,  что всего  погибло  около 3-3,5 тыс. кыргызов и их кыштымов, не более 1 тыс. татар, около 0,3 тыс. якутов и около 0,3 тыс. чел. из других народов,  т.е.,  всего около 4,6-5,1 тыс. чел. Предполагая, что гибли,  главным образом, мужчины и условно считая их число в Сибири  на  начало  ХVII  в.  равным  числу  женщин,  можно сказать, что в ходе боевых действий погибло от 6 до 8%  мужского населения из числа сибирских тюрок.  При этом,  не менее половины числа таких потерь пришлись на долю енисейских  кыргызов,  численность которых  вместе с ближними кыштымами на начало века определялась в 8-9 тыс. чел. (т. е., 4-4,5 тыс. мужчин). Потери тюркоязычного населения в ходе боевых действий против  русских  людей были ощутимы, но для большинства народов не имели серьезных последствий. При этом необходимо также помнить, что эти потери были разнесены во времени,  а к концу ХVII в. численность коренного населения даже несколько выросла.

Коренные жители-тюрки гибли и в результате вторжений иноземных захватчиков (Алтын-ханов, а затем и джунгар в Саяно-Алтае вплоть до начала ХVIII  в.,  набегами калмыков и тех же джунгар в Западной Сибири до середины ХVIII в.,  а также казахов и каракалпаков вплоть до ХIХ в. Вооруженные силы России, включавшие и отряды коренных жителей,  были еще не в состоянии обеспечить надежную защиту границ,  что приводило к многочисленным случаям гибели тюркоязычного населения - сибирских татар (в том  числе  барабинцев, телеутов и других),   населения Приенисейского края и Кузнецкой земли, от рук иноземцев. Страницы сибирских документов донесли до нас много таких фактов. Общее число потерь, связанных со вторжениями иноземцев, также весьма приблизительно, можно определить для татар в  1,5  тыс., населения Приенисейского края в 1,5-2 тыс., в несколько сот чел. для других тюркских этносов. Всего же в результате  таких вторжений погибло от 3 до 4 тыс.  чел., что сравнимо с потерями от рук русских людей.

В течение большей части ХVIII в. и весь ХIХ в. коренное население  было  наконец  избавлено  от потерь,  связанных с боевыми действиями,  а угроза иноземных вторжений была, в основном, ликвидирована.  Потери такого рода стали известны уже в ХХ в. Призванные на тыловые работы во время I Мировой войны коренные жители, в основном, оставались в Сибири и работали на заводах, фабриках, железных дорогах, в шахтах  и т.д.  Участия в боевых действиях они не принимали и число погибших не выходило за рамки производственного травматизма, характерного для довоенного времени,  когда многие из них работали на золотых приисках,  угольных копях и т. п.  В годы  Гражданской войны боевые действия на территории Сибири были очень быстротечны и коренного населения почти не коснулись, что показала демографическая Всероссийская перепись 1920 г. Тем не менее, именно к этому времени относится факт массовой единовременной гибели  коренных жителей - второй по числу погибших в истории Сибири, когда в ходе подавления антисоветского восстания под  руководством П.  Лубкова  в окрестностях г.  Мариинска в бою было убито около 400 сибирских татар (по данным сводок  частей  особого  назначения).

Самая же тяжелая ситуация сложилась в годы Великой Отечественной  войны. Призывы в действующую армию касались уже  большинства коренных жителей и тысячи мужчин  на  несколько  лет  были оторваны от семей. Боевые потери коренного населения Сибири были также высоки,  как и потери остального населения СССР, проживавшего  на неоккупированной врагом территории и давшего армии максимальное число  мужчин.  Лишения  военного  времени,  серьезные трудности  с продовольственным обеспечением в тылу и связанная с этим повышенная смертность также негативно сказывались  на  численности населения. К сожалению, мы до сих пор не имеем конкретных цифр боевых потерь среди коренного населения в годы войны  и смертности в тылу.  Поэтому динамику его численности можно проследить лишь по косвенным данным,  сравнивая  сведения  последней предвоенной переписи 1939 г. и первой послевоенной 1959 г. Так в 1939 г. в Сибири (без народов Дальнего Востока и Северо-Востока) насчитывалось 689,6 тыс. чел. коренного населения, а в 1959 г. - 690,8 тыс.  (без тувинцев).  За эти 20 лет совокупное  население выросло всего на 1,2 тыс. чел., (в основном, за счет бурят) а численность подавляющего большинства народов, в том числе почти всех тюркоязычных, упала.  Так алтайцев стало меньше на 4 тыс., шорцев на 1,4 тыс., хакасов на 3,8 тыс.,   якутов на 9,8 тыс. (Русские старожилы…, 1973, с. 187) (по другим данным,  якутов с 1939 по 1946 г. на территории автономии стало меньше на 20,3 тыс. чел.) (Всесоюзная перепись населения 1926 г., 1928, с. 181; Винокурова Т.З., 1993, с. 72). Большинство названных народов от переписи 1926 г. до переписи 1939 г. и затем после переписи 1959 г., т. е., в мирные годы, показывали, в основном, рост своей численности. Причинами чрезвычайно низкого прироста совокупного числа за 20 лет  с 1939 по 1959 г., а также падения за это время абсолютной численности большинства тюркоязычных народов,  можно считать, главным образом, высокие потери на полях боев, а также очень тяжелые условия жизни в тылу в годы войны.  В качестве подтверждения  данной посылки можно сослаться на пример тувинцев - народа, вошедшего в состав СССР только в 1944 г.  и в меньшей степени ощутившего тяготы  войны,  численность  которых за эти же 20 лет выросла с 62 тыс.  чел.  до 99,9 тыс.,  т. е., более чем на треть (Русские старожилы…, 1973, с. 187). Т. о., эта война стала причиной крупнейшего за четыре столетия уменьшения численности коренного тюркоязычного населения Сибири.

Видимо, война была и одной из важнейших причин замедления роста численности  тюркоязычных народов  с 1926 по 1959 г.,  когда она выросла только на 8-9%,  а для всей страны на 20% (Armstrong T., 1970, P. 31). Наряду с другими факторами,  в первую очередь  широкими  процессами ассимиляции,  на которые делал упор Т.  Армстронг,  нужно помнить  и  о  высоких потерях коренного населения в годы войны. Сильное же отставание от общесоюзных темпов роста коренного  населения  Сибири в эти годы следует объяснять также и тем,  что в 1939-1945 гг.  в состав СССР вошли новые территории с  многочисленным населением, что дало заметный прирост численности к 1959 г. по сравнению с 1926 г.  Но уверенно можно заявлять, что если когда-либо будет  проведено  специальное  исследование динамики численности именно довоенного населения  СССР  (например,  какой-то  группы, проживавшей  на его территории на 1938 г.) за тот же период,  то мы получим,  приблизительно, такие же цифры, как и для коренного населения Сибири.

В последние годы  рядом  исследователей  высказывались  также мнения, что социально-экономические изменения,  происходившие в нашей стране в 20-30-е гг. XX в., негативно сказались на динамике численности коренного населения Сибири. Так, уменьшение числа якутов на 2,6 тыс.  чел.  с 1926 по 1939 г. объясняется исключительно ломкой традиционной формы их хозяйства в ходе коллективизации в деревне, а падение численности хакасов с 1926 по 1936 г.  на 5 тыс. чел. – массовой принудительной коллективизацией в  национальной  деревне (Алексеев Н.А., 1997, с. 76; Кышпанаков В.А., 1998, с. 52).  Не подвергая  сомнению вероятность потерь численности коренного населения в результате действия указанных факторов, следует напомнить, что одновременно с этим действовал целый комплекс причин и иного рода,  не связанных с прямым изъятием людей  из  воспроизводства  населения  (гибель,  нахождение в заключении и т. д.). Например,  В.А.  Кышпанаков,  охарактеризовавший указанное  выше уменьшение числа хакасов,  в том числе (кроме переселений в Туву и другие районы), как прямую его убыль, одновременно с этим приводит данные,  из которых видно,  что с 1936 по 1939 г.,  т. е., всего за 3 года,  хакасов стало больше на 5,5 тыс.  чел. и в результате за такой невероятно короткий по демографическим понятиям срок убыль,  копившаяся в течение 10 лет,  вдруг была восстановлена  и  даже превзойдена (Кышпанаков В.А., 1998, с. 52). В виду этого требуется более детальное изучение демографических  процессов  в среде коренных тюркоязычных этносов Сибири в 10-50-е  гг.  XX в. 

Миграции и угоны

Одним из важных факторов,  влиявших на колебания  численности применительно к отдельным районам Сибири были внутрисибирские миграции коренного населения,  а также уходы  за пределы русских границ и насильственные угоны со стороны  иноземных захватчиков.  Так если уходы и угоны населения за пределы границ имели место, в основном, в ХVII - начале ХVIII в., то миграции продолжали существенно влиять на динамику численности и позже.

К приходу русских людей в Сибирь лишь незначительная часть ее жителей вела оседлый образ жизни.  Большинство же населения было кочевым,  совершавшим либо сезонные переходы, либо мигрировавшим достаточно далеко в поисках новых кормовых или охотничье-промысловых  угодий. Переселения  в заметных масштабах в это время известны также у татар и якутов. Сибирские татары, например, с берегов Ишима и Тобола доходили в своем движении,  вероятно,  до Чулыма и Енисея. Продолжались данные процессы и в русское время. После того, как в 1703 г. джунгары  увели кыргызов со среднего Енисея и степи Хакасско-Минусинской котловины оказались свободными,  туда сразу же хлынуло население  из  соседних таежных районов и русских ясачных волостей,  скрывавшееся там от кыргызских набегов.  Сюда переселились качинцы,  сагайцы, кызыльцы и другие тюркоязычные племенные группировки,  составившие затем ядро хакасского народа. В районах г.  Красноярска и  на правобережье  Енисея  уменьшилось количество населения в ясачных волостях.  Однако естественный прирост у  оставшегося  коренного тюркского населения был так велик,  что уже в начале ХIХ в. их число стало прежним. Численность  качинцев и кызыльцев к концу XIX в. составила около 40 тыс.  чел., а всего в Приенисейском крае коренного населения, преимущественно тюркоязычного (вместе  с Ачинским округом) в 1897 г.  было 89705 чел. (Патканов С.К., 1923, с. 6) - т. е., как минимум, в 4 раза больше, чем в конце ХVII в.

Переселения коренного населения часто создавали  картину  запустения их прежних  земель и впечатление вымирания.  Но реальная численность, как видно на примере тюрок Приенисейского края, не падала. Разовое и массовое переселение,  подобное описанному  событию начала ХVIII в.  на Енисее,  обычно отмечалось в источниках и исследователи не удивлялись запустению прежних земель.  Растянутые же по времени миграции фиксировались слабо и поэтому создавали почву для догадок,  иногда далеких от реальности.  Общая численность коренного населения,  иногда действительно падая в отдельном административном районе,  в пределах русских границ не менялась. 

В течение ХХ в.  наиболее заметные переселения происходили  у шорцев, когда они в массовом порядке, как отмечалось выше, переселялись из сел в города в пределах, в основном, Кемеровской области.  Места их прежнего расселения пустели,  что привело к исчезновению ряда шорских деревень и даже ликвидации созданного  в 1926 г.  Горно-Шорского автономного округа. Городской образ жизни,  в свою очередь, еще больше увеличивал их подвижность и в 1979 г. в Кемеровской области проживало только 12767 шорцев из 16033 отмеченных на территории СССР.

Фиксировались в  истории  Сибири и вынужденные уходы коренных жителей за пределы русских границ,  имевшие место с ХVII и по ХХ в.  Вызывались они иногда произволом местных русских администраторов,  а иногда и недовольством официальной политикой государства. Так неоднократно уходили в степи в начале  ХVII в.  отдельные группы татар (иногда даже служилых) Тюменского и других уездов (Томилов Н.А., 1981, с. 46, 142, 148). В 1629 г. из-за насилий воевод г. Тара барабинский князец Кугутейко с ясачными людьми откочевал к джунгарам и вернулся лишь в 1635 г. (Бахрушин С.В., 1955,  с. 175). "Отъезжали" из Томска также и телеуты во главе с князем И. Уделековым,  что  привело  к  падению числа  оставшихся  телеутов с 300 чел.  в 1662 г.  до 240 в 1674 г. (Уманский А.П., 1989, с. 61-62).  В 1646 г. за пределы русских границ - в Туву откочевали телесы,  возглавляемые  князем  Айдаром.  Причиной ухода последних стало,  видимо,  нежелание далее выплачивать ясак; однако размер алмана  в пользу хана,  выплачиваемый ими в Туве,  как можно понять, оказался больше ясака и уже в конце 50-х гг. ХVII в. телесы вновь проживали на прежних местах и выплачивали ясак (Потапов Л.П., 1987, с. 62). В связи с введением трудовой повинности для коренных жителей Сибири в годы I Мировой войны в Монголию ушла крупная группа теленгитов. Однако вскоре они вернулись на прежнее место жительства. В результате таких уходов численность ясачного населения ряда территорий падала,  а с возвращением -  возрастала.

Коренные народы пограничной зоны в ХVII - начале ХVIII вв. подвергались не только разгромам со стороны иноземных захватчиков,  но и насильственным угонам из родных мест. Эти факты имели место почти по всей сибирской границе. Неоднократно угонялись наследниками Кучума, джунгарами и казахами отдельные группы сибирских татар (в первую очередь - барабинцы). Енисейские кыргызы в периоды своей фактической независимости от Русского государства многократно угоняли с собой жителей ясачных волостей Кузнецкого, Томского, Енисейского и Красноярского присудов - так только за 20 лет с 1623 по 1642 г.  более  50%  чулымского населения вольно или невольно мигрировало в кыргызские земли (Розов Н.С., 1976, с. 343). Джунгары часто  использовали  самих кыргызов  в войнах против своих соседей - так в 1687 г.  на Алтае в одном из сражений было убито также 300 кыргызов (третий по числу потерь в истории Сибири случай единовременной гибели в бою сибирских тюрок). В связи с этими потерями джунгары на следующий год вновь увели  из Кыргызской  земли  мужчин и коней для использования в войске,  а также девушек и вдов для работ в Джунгарии (Абдыкалыков А., 1968, с. 65-105; Бахрушин С.В., 1955, с. 197).

Один из  последних и самых крупных случаев угона пришелся уже на самое начало ХVIII в.  Так в 1703 г. джунгары угнали с Енисея в верховья р. Или 3000 "дымов", т.е. семей енисейских кыргызов, что составляет 12-15 тыс. чел. обоего пола. Угон охватил  основную массу тюркского населения Хакасско-Минусинской котловины и ее степи на время опустели. В Джунгарии кыргызы несколько раз попадали под разгромы со стороны казахов,  а затем в 50-е гг.  ХVIII в.  были почти полностью истреблены в ходе войны с империей Цин.  Лишь некоторая часть кыргызов уцелела  и была уведена в Северную Маньчжурию,  где ныне в уезде Фуюй провинции Хэйлунцзян КНР проживают их потомки (Чжан Тайсян, Шомаев А.А., Скобелев С.Г., 1993, с. 63-71).

Внутрисибирские миграции,  уходы и угоны за  пределы  русских границ и последующие возвращения,  как мы видим, приводили к заметным колебаниям численности коренного населения,  проживавшего в  пограничной полосе.  И если внутрисибирские миграции сказывались на его числе лишь применительно к отдельным административным районам,  то уходы и,  особенно,  угоны населения сильно влияли на численность и даже  судьбы  отдельных  народов. Так  в  результате угона из списка народов России исчезло имя кыргызов – древнего тюркоязычного народа, известного в истории на протяжении более чем тысячелетия. Численность тюрок Сибири, т. о., единовременно и безвозвратно уменьшилась, как минимум, на 12 тыс. чел., что является очень серьезной потерей, учитывая общую численность населения Сибири на тот период.

Эпидемии и голодовки

Не меньше,  чем войны, уносили иногда человеческие жизни эпидемии,  имевшие место в Сибири в ХVII-ХХ вв. Считается,  что большинство  болезней  было  принесено  русскими людьми. Это часто неправомерно отмечалось в качестве примера негативных последствий включения региона в состав России.  Но,  на самом деле,  еще средневековые источники отмечали эпидемии почти всех основных болезней у кочевников, например, Южной Сибири. Так в хакасском историческом фольклоре оспа и корь являются гостями с юго-востока, из далекой страны, где не вянут травы и не замерзают реки (Бутанаев В.Я., Бутанаева И.И., 2001, с. 25).  Надо полагать,  что большинство населения Сибири к приходу русских было знакомо с заболеваниями, носившими эпидемический характер. Пожалуй, единственной новой болезнью, принесенной русскими людьми, был неизвестный здесь ранее сифилис, пришедший, как считается, из Америки. Кроме того, с ХVII в. среди коренного населения, несмотря на правительственные запреты, через посредство русских людей распространялось  пристрастие к водке и табаку, подрывавшее здоровье людей.

В Сибири в русское время отмечались многие из известных в мире болезней - оспа,  тиф,  корь,  сибирская язва, сифилис и даже холера. Так эпидемии свирепствовали среди тюркоязычного населения в Притомье и Причулымье в 1630-1632 гг. и в 1664 г. Особенно губительными они были в Мелесских  волостях (Долгих Б.О., 1960, с. 97).  Известны они были и в последующем, вплоть до середины XIX в. Эпидемии были страшным бедствием для коренных  жителей. По отдельным ясачным волостям смертность иногда достигала 2/3 от общей численности населения.

В советское время в связи с расширением сети медицинских  учреждений  угроза  эпидемий была устранена.  К концу 30-х гг.  была, в основном, ликвидирована и заболеваемость бытовым сифилисом.  В то же время, в связи с тяжелым продовольственным положением в годы войны в хлебосеющих районах Сибири (у  хакасов, татар и других) массовое распространение получило заболевание,  возникавшее из-за употребления в пищу зерна,  собранного весной с полей из-под стаявшего снега.  Смертность в некоторых случаях была сравнима с эпидемиями.  К сожалению, точная статистика этой заболеваемости и смертности неизвестна, но, надо полагать, она была в числе причин, приведших к уменьшению в годы войны численности большинства коренных народов Сибири.

Тяжелые условия жизни и сопутствующие этому голодовки ослабляли у людей защитные функции организма.  Поэтому сильным эпидемиям, как  правило,  предшествовали  голодовки. Так крупные падежи скота и последующие эпидемии имели место у барабинских татар в начале ХIХ в., что привело к небольшому падению их численности (Томилов Н.А., 1981, с. 180).

Методы подсчета как причины "уменьшений" численности населения

Существенное значение  в  определении  численности  населения всегда  имела методика счета.  Погрешности в этой системе иногда приводили к совершенно  неправильным  выводам.  При  определении численности коренного населения до середины ХVIII в. можно пользоваться только данными сводных ясачных книг. Ясачные книги указывали глав юрт (семей) как тяглых ясачных людей.  Мужское население юрт - захребетники и женское,  не подлежало учету. Поэтому точно  определить численность местных жителей практически невозможно.  Б.О. Долгих использовал для этого увеличительный коэффициент 4 или 5.  Соответственно, пользуясь такой системой подсчета, мы наблюдаем на протяжение ХVII в. якобы значительное уменьшение численности коренного населения. По Томскому уезду с его преимущественно тюркоязычным населением, например,  с 1624 по 1680 г. число тягловых единиц уменьшилось с 239 в 1630 г. до 125 в 1701 г. Налицо,  казалось бы, очень резкое падение численности коренного населения.  Однако,  на самом деле,  она даже росла. Так в 1720 г. после проведения подушной переписи на Чулыме,  где числилось  40 плательщиков ясака, фактически было выявлено только мужского населения около 500 чел. Перепись показала, что в каждой юрте проживает уже не 4-5,  а в среднем 11,8 чел. родственников, женатых братьев и сыновей, внуков и племянников главы семьи. Юрты-семьи росли численно и выделялись новые, но это тщательно скрывалось от администрации,  которая  не в состоянии была наладить постоянный контроль и учет. Это уплотнение населения было связано с реакцией на  ясачную  политику,  которая предусматривала ясак с главы семьи,  что приводило к численному росту каждой семьи. Население  же  в это время росло и если в 1720 г.  в 89 юртах было выявлено 1050 чел., то подушная перепись 1764 г. на этой же территории выявила около 2 тыс.  чел. Т. о., за 50 лет население увеличилось в 2 раза,  его прирост достигал 2%  в год, что помог установить более тщательный подсчет. С введением подушного учета и обложения выявлялись в какой-то степени скрытые явления, которые долгое время вводили историков в заблуждение. Проверка прироста населения по отдельным районам и этническим группам Сибири в разное время показывает, что естественный прирост шел постоянно в размере не менее 0,5% в год (Емельянов Н.Ф., 1976, с. 99-105).

В качестве примера погрешности в подсчете численности населения уже в XX в.  можно привести ситуацию с численностью хакасов, когда  один  из авторов,  основываясь на данных Госкомитета по статистике Республики Хакасия приводит информацию об общем росте числа хакасов с 1939 по 1959 г. с 44,7 тыс. до 48,5 тыс.  чел.,  т.  е., на 3,8 тыс. чел. (Кышпанаков В.А., 1998, с. 53), в то время как по данным  переписей  этих лет известно,  что общее число хакасов в стране упало с 59,8 тыс.  до 56 тыс. чел. Т. о., получается, что по одним из этих данных численность хакасов выросла в тот период времени, на который пришлась Великая Отечественная война и когда численность  подавляющего  большинства  других сибирских народов упала.  Если же полагать,  что цифры роста относятся не ко  всем хакасам, а только проживавшим на территории национальной автономии, то почему именно на долю остальных пришлись такие необыкновенно большие потери?  Видимо,  необходимо объяснить и уточнить методику подсчета, примененную автором в данном случае.

Политика центральных властей и численность коренного населения

Большинство коренных народов Сибири было  включено в  состав  Русского государства  в первой половине XVII в.,  а к началу XVIII в. граница Российской империи в Сибири имела, приблизительно, те же очертания,  что и сейчас.  Обычно считается, что империей Россия стала в 1721 г. - в день принятия Петром I императорского титула.¹ Однако, и реально, и даже официально, Россия являлась империей еще с 1547 г.  - со времени коронования Ивана IV "на  царство".  Уже  при  этом  первом царе ("царь" - видоизмененное "Цезарь",  т. е., император; ср. нем. "кайзер" - от Caesar) его государство  фактически обладало всеми признаками империи - единоличной властью государя, очень большой территорией, высокой численностью населения,  включало,  кроме коренной нации, и большое число других народов.  Проповедывалась и имперская  идеология  ("Москва - третий Рим").  Поэтому реально Сибирь включалась уже в состав именно империи и можно говорить о  применении  имперского опыта управления ее коренными народами.

К приходу русских людей в Сибирь у государства имелся богатый опыт  управления  "иноземцами" - народами Поволжья и Приуралья. Этот опыт в своей  основе  базировался  на  практике  управления подвластными народами, применявшейся здесь ранее монголо-татарами.  Он заключался в минимальном вмешательстве  во  внутренние дела,  поддержке внутреннего самоуправления,  обеспечении защиты от внешних врагов, обычно, невмешательстве в дела религий и неприменении (за редкими исключениями) прямого насилия при христианизации, взимании достаточно небольшой по размерам дани. И народы Поволжья - Приуралья, и большинство тюркоязычного населения Сибири было знакомо с этой практикой,  применявшейся у них со времен существования  улуса  Джучи и Золотой Орды в течение длительного времени. Для них это был единственно возможный и приемлемый способ управления хотя бы потому, что большая часть населения просто не знала ничего иного.  Не происходило ломки устоявшихся традиций,  не  нарушались  стереотипы  поведения  и мировоззрения и местные жители испытывали по этому поводу минимум тягот  и  неудобств.  Более того, в ряде случаев размеры дани - ясака (ясак - от монгольского "яса", т.е., закон, установление) в пользу царя определялись в меньшем размере,  чем они были, например, при Кучуме, или у народов, подвластных енисейским кыргызам (так, ясак, введенный Сибирским ханом,  с приходом русских людей, был снижен с 11 до 9 соболей,  а на 1600 г.  он был вовсе отменен по случаю приема Б.  Годуновым семьи хана Кучума).  Отсюда и проистекало, в целом,  спокойное восприятие коренными жителями факта их вхождения в новое подданство и быстрое включение огромной территории Сибири в состав Русского государства. Основные принципы имперского  административного  опыта татаро-монголов (наряду с некоторыми дополнениями), широко использованные русским самодержавием в практике управления народами Сибири, просуществовали до начала XX в.

У русских  самодержцев в XVII-XIX вв.  главным принципом деятельности было стремление к  территориальному  расширению  государства и увеличению народонаселения. Поэтому правительство, заинтересованное в поступлении в казну доходов от  ясака,  стремилось расширять подвластную территорию Сибири, сохранять и увеличивать численность коренного населения. Подавляющая часть тюркского населения Сибири,  наблюдая в действии  политику русских властей, быстро осознала, что включение в состав централизованного государства будет означать ликвидацию кровавых  междуусобиц (у якутов), прекращение набегов со стороны соседей (для енисейских тюрок и других), ликвидацию феодальной анархии (большинство сибирских татар, якуты). Управление процессами присоединения Сибири,  как  можно видеть,  в данном отношении было достаточно эффективным и, в основном, на практике соответствовало сложившимся в регионе реалиям.

С русскими людьми в Сибирь пришла  достаточно  твердая  государственная власть. К началу XVIII в. ее территория была покрыта густой сетью острогов, в каждом из которых находился воевода или приказчик,  представлявший эту власть.  Т. о., в целом обеспечивался контроль за соблюдением законности.  Главной задачей местной администрации в отношениях с коренным населением являлось получение ясака в казну, что было возможно лишь при сохранении численности "ясачных". Для этого принимались все меры. Так местные власти не имели права самостоятельного   вынесения   смертного   приговора  "ясачному"  человеку  (в XVII-XVIII вв.  такие решения могли приниматься только в  Москве или Тобольске).  Многочисленные челобитные промышленников,  просивших разрешения "переведаться" с местными жителями, "побивавшими их на промыслах",  оставались без ответа. Убийство ясачного человека или причинение ему увечий  и повреждений,  делавших его неработоспособным,  было в тех условиях равноценно прямому  изъятию  денег  из  государственной казны.  Поэтому  правительство  и местные власти принимали эти и подобные меры, на практике приводившие к положительным для местных жителей последствиям.  Царские грамоты предписывали угодий у ясачных людей не отнимать.  Крестьян селили только в тех местах, достоверность  незаселенности которых подтверждали коренные жители, для чего проводились специальные обследования. В случаях земельных споров русских людей с ясачными решения местной администрации были обычно в пользу последних -  "... людем,  которые  у ясачных людей угодья пустошат за то воровство наказание ... бить кнутом нещадно, чтобы иным неповадно было ... ясачным людем в звериных промыслах чинить поруху". Селящихся самовольно на ясачных землях приказывалось "сбити долой".  В  1678 г.  даже у митрополита Корнилия отобрали обратно захваченные Софийским домом земли ясачных людей (Русская историческая библиотека…, 1875, № 183). В начале ХVIII в.,  например,  по  жалобе  койбала  Серженяка на разночинца Л.  Песегова, обосновавшегося на его охотничьих угодьях по р. Шушь, виновный и его брат выселены, а их постройки сломаны (Ватин В.А., 1913, с. 95). Стремление правительства разделить  места проживания коренного и пришлого (в основном, русского  населения) приводило к тому, что в течение длительного времени искусственно сдерживались процессы ассимиляции. Учитывая основную направленность этих процессов, подобная политика имперского центра, несомненно, способствовала сохранению и  росту  численности коренного населения. В целом, на протяжение трех веков коренное население несло несколько меньшую  тяжесть податного обложения,  чем русское. Поэтому не удивительно, что в XVII в.  появляется такая категория населения, как ясачные люди - русские по происхождению,  но различными путями сумевшие записаться в состав ясачных.

Опасения потерпеть  ущерб  от  ясачных недоборов побуждал власть относиться внимательно к жалобам коренных  жителей,  препятствовать их закабалению (например,  указами 1635 и 1649 гг. запрещались всякие земельные сделки с аборигенами Сибири,  суды не принимали  к рассмотрению иски против ясачных на суммы,  выше установленных законом,  в судах они выступали  на  равных  правах  с русскими людьми, с ясачных не разрешалось брать долговые расписки,  ими нельзя было торговать, превращать их в холопов и привозить "на Русь",  запрещался ввоз к ним вина,  табака, золота, не позволялся наем на частную работу и т.д.),  наказывать  людей, уличенных  в жестоком обращении с ясачными,  снабжать голодающих продовольствием,  обеспечивать медицинское обслуживание  (например, в 1835 г. было разрешено учреждение больниц для "инородцев" за казенный счет) и какой-то минимум образования (с 1868  г.  им можно  было  бесплатно обучаться в первом классе гимназий и прогимназий до 15-летнего возраста), защищать их от набегов и т. д. Там,  где  быстро устанавливалась твердая государственная власть (что было характерно почти для всей территории Сибири), коренное население  испытывало минимум неудобств и лишений. Отношение к коренному населению, имевшее место в Сибири, объяснялось не какой-то загадочностью, широтой русской души или убежденным гуманизмом,  а чисто  практическим  интересом, связанным  с  задачами удержания с минимальными затратами данной территории вместе с населявшими их народами и пополнением казны. В основе этого лежал насаждаемый правительством и наработанный в течение столетий положительный  стереотип  восприятия  коренного жителя,  позволявший  в  реальной жизни терпимо относиться к его инокультурной традиции.  Это же, несмотря на мощнейшие тенденции ассимиляции,  способствовало  и  сохранению вплоть до настоящего времени подавляющего большинства тюркоязычных сибирских этносов.

Тюркоязычные народы Сибири, несмотря на ощутимые потери в ходе присоединения к Русскому государству, не были истреблены пришельцами,  как это произошло, например, с индейцами многих регионов Америки или тасманийцами. Они, в основном, сохранили свой бытовой уклад, свой язык. В их истории после завершения процесса присоединения к Русскому государству не отмечалось острых и масштабных конфликтов на национальной, антирусской  почве,  а  отдельные вспышки таких возможных конфликтов гасились покровительственной политикой русского правительства по отношению к ним.  Объективно,  процесс присоединения Сибири способствовал прогрессу местных тюркских народов.

Система управления "инородцами" включала в качестве важнейшего элемента принцип их внутреннего самоуправления.  Организацией жизни  коренного населения ведали административные органы,  созданные из числа самих коренных жителей.  Принцип их формирования зависел от конкретных условий района. Административные полномочия местной власти осуществлялись,  в основном, не на территориальном, а на принципе этно-конфессиональной принадлежности людей. Какие-либо автономные территориальные образования в Сибири, в отличие от Финляндии,  Польши и Средней  Азии,  отсутствовали. Тем  не менее,  в повседневной жизни людей обеспечивалась реальная, внутренняя автономия коренных жителей. Принимаемые в течение XVII-XIX вв.  меры по организации этого управления оказались достаточно эффективными и положительно сказались на численности коренных жителей (рост к концу XIX в. в 4 раза, что является одним из важнейших показателей в данном отношении).

В начале XX в.  царское правительство,  в первую очередь,  по вине  лично Николая II, допустило несколько грубых ошибок в практике управления коренным населением,  ухудшивших его экономическое  положение и приведших к уменьшению численности некоторых из проживавших на территории империи народов (применение норм  землеустроительного закона 1900 г., мобилизация коренного населения в ходе I Мировой войны и другое). В результате, в среде коренного  населения  без особого сочувствия относились к факту падения самодержавия в 1917 г.  и попыткам  его  восстановления  в  ходе Гражданской войны.

В ходе революции и Гражданской войны контрреволюционные власти и большевики  на первых порах изменений в системе управления почти не производили.  Реальные нововведения начались лишь в 20-е  гг. Советское  правительство от принципа этно-конфессиональной автономии перешло к системе территориальной  автономии, полностью унифицировав в этом отношении Сибирь с остальными территориями СССР.  Тем самым была  ликвидирована  определенная  национальная замкнутость,  оторванность коренных сибиряков от процессов социально-экономического развития в стране,  характерная для дореволюционной эпохи.  Действуя, в основном, на тех же принципах, что и организаторы реформы управления "инородцами" 1822 г.,  советское  руководство разделило все народы Сибири, в том числе и тюркоязычные, на отдельные группы и,  соответственно, придало им разные формы и уровни автономии - автономные  республики в составе РСФСР (Якутия,  затем Тува),  автономные области в составе краев (Хакасия и Горный Алтай), автономные округа в составе краев и областей (Горно-Шорский, Долгано-Ненецкий).   После ряда  изменений,  переделов территорий и т.п.  данная система управления к середине 40-х гг.,  в основном, устоялась и просуществовала почти без изменений до  1991 г.

В реальности,  особенно на первых порах, это привело к ощутимой  потере  действительной  автономии  в повседневной жизни.  В большинстве органов власти на территории своих автономий  коренные жители-тюрки не были представлены,  т.к.  почти повсюду в Сибири некоренное население преобладало по численности и, соответственно этому,  а также более высокому уровню общей культуры, грамотности и т.п.,  преобладало в составе властных и  хозяйственных структур (для поддержания хотя бы минимального представительства в управлении использовался ряд мер по искусственному  выдвижению коренных  жителей - специальные курсы по подготовке руководителей, квоты для льготного поступления в вузы, специальные учебные заведения и т. д.). В советское время все коренные жители потеряли ряд льгот, которыми они пользовались прежде - уменьшенное налогообложение, отсутствие  воинской  повинности  (как прямой результат этого – высокие  потери  в  Великой Отечественной войне,  ставшие самыми крупными за всю их известную историю) и  т.п. В этом отношении их положение ухудшилось. Разрушение прежних административных  барьеров  значительно  расширило  сферы этнических  контактов, что заметно ускорило процессы ассимиляции коренных жителей русскими людьми. Но, одновременно, почти все тюркские народы приобрели свою письменность,  больше возможностей получения любого уровня образования,  в том числе и на родных языках, современную медицину и т.д., что, конечно, способствовало внутренней консолидации этносов и создавало условия для роста  их  численности. Для таежных народов, где преобладали охотничье-промысловые формы хозяйства,  создавались фактории,  интернаты для детей, на льготных условиях продавалось продовольствие, снаряжение и т. п.  В итоге, общий баланс последствий изменений социально-политического характера, произошедших в советское время, для тюркоязычного  населения Сибири, оказался, в целом,  положительным. В течение XX в. также продолжался общий рост его численности, несмотря на мощнейшие процессы ассимиляции  и заметные потери населения в годы Великой Отечественной войны.

Оценивая реальный  опыт организации системы управления коренным населением Сибири в Российской империи и СССР, следует отметить,  что он был,  в целом, положительным, свидетельством чего является ряд показательных исторических фактов, в числе которых:
-  общий  рост  совокупной  численности  коренного населения (в том числе тюркоязычного) в XVII-XX вв.;
- сохранение большинства сибирских этносов (в том числе большинства тюркоязычных),  их национального самосознания, культуры и т. д.;
- наличие  в  течение  всего этого времени элементов реальной автономии (национально-конфессиональной до  революции  и  национально-территориальной  в советское время) в жизни коренного населения;
-  отсутствие случаев каких-либо серьезных вооруженных выступлений коренного населения против русской власти после завершения процесса присоединения.

Организация управления, применяемая в Российской империи, была единственно возможной и приемлемой для Сибири в условиях XVII - середины XIX вв.  В дальнейшем,  требовались  существенные  ее корректировки,  что и было сделано уже в советское время. Но при этом,  в основе своей,  принципы управления  остались  прежними. Опыт  Российской империи и СССР применительно к Сибири очень похож на аналогичный опыт Китая.  Похожесть эта проистекает из  во многом  единой основы принципов управления другими,  некоренными этносами, т. к. усвоенные русским самодержавием у татаро-монголов эти принципы в действительности, во многом, были заимствованы последними из китайской государственной практики.  В дальнейшем же - в  ХХ в.,  уже китайские руководители заимствовали в СССР опыт современного национально-территориального устройства. В отличие от современных им империи Габбсбургов и Оттоманской державы,  в России и Китае государством в большей мере обеспечивались возможности внутреннего самоуправления,  свободы вероисповедания и меньше поощрялись проявления национально-конфессиональной розни,  в  первую очередь,  со стороны государствообразующей нации. Поэтому,  несмотря на серьезные общественно-политические  катаклизмы  и потери XIX и ХХ в.,  Россия и Китай по-прежнему сохранились в виде государств, обладающих многими признаками империи.

Крупнейшая держава западного полушария - США,  также обладающая рядом признаков империи, реально в своей внутренней политике всегда проводила часть этих принципов,  но, в основном, применительно к пришлому, разноэтничному населению. К сожалению, в связи  с  небольшой  ролью государства в освоении новых территорий, ситуация с положением коренных жителей -  индейцев,  была  иной, чем в Сибири.  Иными были и их судьбы - известно, что они сильно потеряли в своей численности,  а большинство коренных  индейских этносов  не  сохранилось;  даже во второй половине ХIX в.  имели место острые вооруженные конфликты с немногочисленными  уже  индейцами, что для Сибири было характерно лишь на первых этапах ее присоединения.  Ситуация,  во  многом,  был  такой  же,  как   в XVII-XVIII вв. у коренных жителей некоторых окраинных территорий Российской империи - Приамурья, Камчатки, Курильских и Алеутских островов,  освоение  которых шло с незначительным участием государства и сопровождалось серьезными потерями численности населения. В настоящее время число коренных жителей в США весьма невелико,  но в составе пришлого населения присутствуют заметно различающиеся между собой группы людей, очень крупные по численности. На взгляд автора, в ближайшее время в США неизбежны реформы, связанные  с  преобразованием  реально существующих начал национально-культурной автономии в элементы национально-территориальной (например, для потомков выходцев из Африки и латиноамериканцев). И наверняка, российский опыт и опыт Китая послужит авторам таких  преобразований  (как он уже фактически во многом послужил при создании системы автономных образований -  "резерваций"  для немногочисленных потомков индейцев) в качестве примеров, достойных внимательного изучения.

 28 августа 2001 г.  

¹   На самом же деле, императорский титул многими монархами Европы признавался лишь лично за  Петром  I.  Поэтому  наследникам Петра  пришлось приложить немало усилий,  чтобы закрепить его за российскими  самодержцами.  Окончательно  это  было  сделано при Анне I  и,  строго говоря,  только с этого времени  Россию можно считать абсолютно состоявшейся империей.   

Примечания

1. Абдыкалыков А. Енисейские киргизы в ХVII веке. Фрунзе, 1968.
2.  Аксянова Г.А. Антропологическое изучение хакасов бассейна Чулыма // Полевые исследования Института этнографии. 1980-1981. М., 1984.
3. Акты исторические. Т. II. СПб., 1841. Док.  № 1.
4. Алексеев Н.А. Якуты:  традиционная  культура  и современность //  Народы  Сибири:  права  и возможности. Новосибирск, 1997.
5. Бахрушин С.В. Исторические  судьбы Якутии // Научные труды. Т. III. Ч. 2. М., 1955.
6. Бахрушин С.В. Сибирские служилые татары в ХVII в. // Научные труды. Т. III. Ч. 2. М., 1955.
7. Бахрушин С.В. Енисейские киргизы в ХVII в. // Научные труды. Т. III. Ч. 2. М., 1955.
8. Бутанаев В.Я., Бутанаева И.И. Хакасский исторический фольклор. Абакан, 2001.
9. Ватин В.А. Минусинский край  в ХVIII в.  Этюд по истории Сибири.  Минусинск, 1913.
10. Винокурова Т.З.  Рождаемость и смертность якутов // Языки, культура и будущее народов Арктики: Тезисы докладов Международной конференции. Якутск, 1993. Ч. 1.
11. Всесоюзная перепись населения 1926 г.  Якутская  АССР. М., 1928.
12.  Дамешек Л.М. Динамика и национальный состав коренного населения Сибири в период капитализма (1861-1917) //  Исторический опыт социально-демографического развития Сибири. Вып. I. Палеодемография и демографические процессы в Сибири в  эпоху  феодализма и капитализма. Новосибирск, 1989.
13. Долгих Б.О. Родовой и племенной  состав народов Сибири  в ХVII веке. М., 1960.
14. Дыренкова Н.П. Тофаларский язык // Тюркологические исследования. М., Л., 1963.
15. Евсенин И. К вопросу о сохранении сибирских туземцев // "Сибирские огни". Новосибирск, 1922.  № 4.
16. Емельянов Н.Ф. Этнический  и численный  состав  коренного населения Томского края в ХVII - первой половине  ХIХ вв. //  Из истории Сибири. Вып. 19. Томск, 1976.
17. Ионова О.В. Из истории якутского народа  (первая половина ХVII века). Якутск, 1945.
18. История  Хакасии с древнейших времен  до  1917 года. М., 1993.
19. Карцов В.Г. Из истории красноярских качинцев и аринцев // Ученые  записки  Хакасского  научно-исследовательского института языка, литературы и истории.  Вып. VIII.  Абакан, 1960.
20. Козьмин Н.Н. К вопросу о вымирании инородцев // Сибирские записки. 1916. № 2.
21. Кривоногов В.П. Этнотрансформационные процессы у коренных народов Красноярского края // Этносы Сибири.  История и современность. Красноярск, 1994.
22. Кривоногов В.П. Этническая  ситуация  на  Среднем  Чулыме (середина 80-х гг.) // Этнографическое обозрение. 1994. № 3.
23. Кузнецов-Красноярский И.П. Исторические акты  ХVII столетия (1633-1699). Томск, 1890. Вып. 1.  № 27.
24. Кышпанаков В.А.  Национальный  состав населения Хакасии в XX в.  // Россия и Хакасия: 290 лет совместного развития. Абакан, 1998.
25. Латкин Н.В. Енисейская губерния. Ее прошлое и настоящее. СПб., 1892.
26. Левашова В.П. Из прошлого Хакасии. Абакан,  1945.
27. Люцидарская А.А. Старожилы Сибири. Историко-этнографические очерки. ХVII - начало ХVIII в. Новосибирск, 1992.
28. Молодин В.И. Кыштовский могильник. Новосибирск, 1979.
29.  Никитин Н.И. Служилые люди в Западной Сибири. М., 1988.
30. Николаев Р.В. У  последних  камасинцев //  Ученые записки Хакасского научно-исследовательского института языка, литературы и истории. Вып. ХIII. Абакан, 1969.
31. Паппер Я. Гибель инородческих племен и друзья инородцев // "Восточное обозрение".  1883. № 4. 
32. Патканов С.К. Опыт географии и статистики тунгусских племен Сибири. Ч. I.  Вып. 2. СПб., 1906.
33. Патканов С.К. Племенной состав населения Сибири.  Т. I - III. СПб., 1911-1912.
34. Патканов С.К. Список народностей Сибири.  Пгд., 1923.
35. Патрушева Г.М.  Численность  и расселение  шорцев в Кемеровской области в 1930-1980  гг. // Аборигены  Сибири:  проблемы изучения  исчезающих  языков и культур. Т.II. Новосибирск, 1995.
36. Потапов Л.П. Алтайские телесы  в этническом  отношении // Проблемы происхождения и этнической истории тюркских народов Сибири. Томск, 1987.
37. Розов Н.С. Материалы по краниологии чулымцев и селькупов // Антропологический сборник. М., 1976. Вып. 1. 
38.  Русская историческая библиотека,  издаваемая Археографическою комиссиею. Т. II. СПб., 1875. № 183.
39.  Русские старожилы Сибири. Историко-антропологический очерк. М., 1973.
40. Рычков К. К вопросу о вымирании северных народностей Сибири // "Сибирские огни".  Новосибирск, 1923. № 1-2.
41. Сатлыкова Р.К. Из этнической истории татар средне-иртышского региона (конец XVI – начало XX вв.) // Этническая история тюркоязычных народов Сибири и сопредельных территорий. Омск, 1984.
42.  "Сибирская газета". 13 сентября 1881. № 29.
43. Томилов Н.А. Тюркоязычное   население   Западно-Сибирской равнины в конце ХVI - первой четверти ХIХ в. Томск, 1981.
44. Томилов Н.А. Сибирские татары: опыт проживания в диаспоре // Народы Сибири: права и возможности. Новосибирск, 1997.
45.  Тыжнов И. Эксплуатация сибирских инородцев в ХIХ веке (этюд из истории Нарымского края) // Вестник Европы".  Август, 1901.
46. Увачан В.Н. Годы,  равные векам. М.,  1984.
47. Уманский А.П. К вопросу о численности сибирских "инородцев" в дореволюционной России // Исторический опыт  социально-демографического развития Сибири. Вып. I. Новосибирск, 1989.
48.  Функ Д.А. Расселение  и  численность бачатских телеутов в ХIХ в. // Этнические и этнокультурные процессы у народов Сибири: история и современность. Кемерово, 1992.
49. Чжан Тайсян, Шомаев А.А., Скобелев С.Г. Енисейские  кыргызы в Восточной Азии //  Проблемы культурогенеза  и  культурное наследие. Ч. III. СПб., 1993.
50. Численность и состав населения СССР по данным Всесоюзной переписи населения 1979 г. М., 1985.
51. Ядринцев Н. Инородцы  Сибири  и их  вымирание //  "Русская мысль". 1883. Кн.  III.
52. Ядринцев Н.М. Сибирские инородцы, их быт и современное положение. СПб., 1891.
53. Armstrong T. Soviet Northern Development, with some Alaskan Parallels and Contrasts. Fairbanks,  1970.
54. Conquest R. Soviet  nationalities Policy  in  Practice. London, 1964.
55. Conquest R. The last Empire. London, 1962.
56. Conolly V. Siberia Today and Tomorrow. London, Glasgow, 1975.
57.  Fondahl G.  Native peoples of the Soviet North. А  publication  of  the  Center  for Northern Studies. Vol. 5. № 1. 1985.
58. George G.S. Siberia. The New Frontier. New York,  1969.
59. Kolarz V. The peoples of the Soviet Far East. New York, 1954.
60. Pipes  R. The Formation of the Soviet Union. 1917 - 1923.   Cambridge, 1970.

Работа выполнена по теме Российского фонда фундаментальных исследований № 00-06-80462.