© Г.Г. Пиков,
Новосибирский государственный университет

Памяти хана Кучлука
(из истории становления Монгольской империи)[1]

История – это политика, опрокинутая в прошлое.
М.Н. Покровский

Рубеж II – III тыс. н. э. ознаменовался особой ситуацией в межцивилизационных и межкультурных отношениях евразийского сообщества. Взаимодействие цивилизаций ("миров"), сложившихся в предыдущем тысячелетии, усиливается в рамках четко обозначившегося процесса глобализации как интеграции рас, народов и их культур в невиданный доселе экономический и культурный конструкт. Если во II тыс. это взаимодействие оценивалось негативно и на первый план выдвигались события и процессы, связанные с военно-политическим и культурно-религиозным противостоянием Европы и тех "миров", которые приходили с ней в соприкосновение ("Реконкиста", "Крестовые походы", "Натиск на Восток", "Завоевание Америки", "Завоевание Азии" Чингизидами), то в этот критический период явственно видны два момента. С одной стороны, иногда излишне категорично подчеркивается культуртрегерская деятельность цивилизаций (вновь возобновившиеся споры о том, откуда "идет свет" - с Запада или Востока, "покаянная литература", подчеркивающая особую роль ислама в развитии европейской цивилизации, особо значимая "евразийская" роль России, "исключительная" роль в евразийской истории тюркской культуры, европейский вариант развития как "магистральный путь" для всего человечества). И как следствие этого усиливаются информационные войны, в частности, "холодная война" между "капитализмом" и "социализмом". События 11 сентября 2001 года показали, что эти войны легко могут перерасти в "горячие". В условиях глобализации, идущей одновременно в двух формах, интеграционной и гегемонистской, неизбежны цивилизационные ренессансы, призванные сохранить и усилить ту или иную цивилизационную парадигму.

Естественно идет глубокое сканирование истории на предмет выявления тех фактов, которые были отодвинуты на задний план и стали "белыми пятнами истории".

Одним из примеров это историографической революции является переосмысление роли Чингис-хана, культомания которого широко распространяется на просторах тюркского и монгольского миров. Впрочем, не отстает в этом отношении и Запад, объявивший Чингис-хана самой значительной фигурой прошедшего тысячелетия, благодаря которой "мир изменился кардинально". 800-летие провозглашение Темуджина Чингис-ханом (2006 г.), широко отмечаемое в Китае, Монголии, Японии и уже вызвавшее лавину публикаций в западной историографии, подогревает интерес к всемирно-историческим событиям XIII века, в том числе и в России.

Благодаря историческим текстам, появившимся в эпоху Чингизидов, прежде всего "Сокровенному сказанию", история жизни Чингис-хана фактически стала легендой и эта мифологизация способствовала тому, что основные персонажи этой истории по сути стали архетипическими образами, каждый из которых наделен разного рода универсальными положительными или отрицательными качествами. Этот прием был призван особенно рельефно выявить практически божественную сущность самого Чингис-хана.

Одним из этих персонажей стал хан Кучлук, с именем которого до сих пор употребляются такие эпитеты, как "бездарный", "злокозненный", "злодей", "авантюрист", "узурпатор", "враг Ислама" и т. п[2]. Считается до сих пор, что "этот дикий потомок алтайских кочевников не обладал ни единым качеством, сколь-либо полезным для управления тюрками, в значительной мере уже оседлыми"[3]. Если учесть, что самому Кучлуку так и не было дано ни единой возможности высказаться в свою защиту[4] (нет ни одного сочинения, где бы он рассматривался как фигура положительная), то все обвинения в его адрес можно рассматривать как результат очень мощной пропагандистской кампании, проведенной против него фактически объединенными силами монгольских и мусульманских историков XIII в. и доверия к этим оценкам, существовавшего на протяжении последующих столетий как в Азии, так и в Европе. В данной статье и делается попытка рассмотреть место мятежного хана в сложнейшей истории становления мощной монгольской империи, не уходя в другую крайность – идеализацию личности Кучлука.

Полную биографию Кучлука восстановить практически невозможно и уже этот факт можно считать одним из первых доказательств сознательного редактирования истории его жизни. Практически были убраны все факты, связанные с его детством и жизнь этого "мятежного царевича" превратилась в часть грандиозного "романа" о Чингис-хане, в написании которого приняли участие как монгольские авторы, так и представители литератур других народов. С этим обстоятельством невольно приходится мириться, но, как ни странно, оно помогает понять истинную роль Кучлука в главном - в событиях периода складывания монгольской державы.

Кучлук принадлежал к племени найманов. О происхождении названия "найман" имеется несколько версий. Наиболее известные появились еще в дореволюционной историографии. По мнению Березина И. Н., "найман" в переводе с монгольского означает "восемь" и речь идет о восьмиродовом монгольском объединении, одном из первых в истории средневековой Монголии[5]. Упоминаемый в древнетюркских надписях союз племен "секиз-огузов" некоторыми исследователями отождествляется с найманами. Аристов Н. же утверждает, что Найман – одна из рек,  название которой и перешло на народ, обитавший на ее берегах[6]. В VIII в. в китайских источниках найманы  упоминаются как племя, живущее к югу от оз. Байкал; в середине IX в. обитали от верховьев Орхона до Таримского бассейна и Черного Иртыша. На севере найманы граничили с киргизами[7]. На Алтае они поселились после разгрома уйгурского каганата киргизами в 840 г., вытеснили кереитов с Иртыша и Алтая на восток и потеснили киргизов на Енисее.

Их этническая принадлежность и вопрос о ранней истории до сих пор является предметом дискуссий. Рашид ад-Дин говорит, что "их обычаи и привычки были  подобны монгольским"[8]. Действительно, из географического положения мест, занятых найманами, видно, что они почти все время жили в среде монголов. И название племени монгольское, однако в племенной титулатуре было много тюркских элементов, поэтому предполагается их пограничное положение и связь с обоими мирами, что и давало Кучлуку впоследствии некоторое право претендовать на власть не только над монгольскими родами, но и над тюрками. Его имя, переводимое как "сильный" (он получил от последнего киданьского гурхана Чжулху титул  "Кучлук-хан" - сильный хан), явно тюркское, на что указывает даже суффикс "луг", характерный для архаических диалектов тюркского языка[9]. Вполне возможно, что они имели смешанный этнический состав, хотя новейшие авторы все больше склоняются к их тюркоязычности. Тесные этнополитические и культурные связи отмечались у найманов со многими  окружающими их кочевыми и оседлоземледельческими этносами. Во владениях найманов проживали отдельные группы канглы и кыпчаков. С могущественными племенами, объединенными в Улус кереитов мирные отношения часто сменялись враждой.

В XII в. конфедерация найманов наряду с кереитами (кереи) и меркитами представляла собой крупное центральноазиатское государственное объединение. Найманов фактически можно рассматривать как один из формировавшихся на территории Монголии этносов. У них сложилось свое государственное образование в форме улуса. Улус стоял над родоплеменными институтами и включал в себя весь этнос с династийным ханским родом во главе. Важные участки его границ охранялись. Ханы имели личные летовки и зимние пастбища. В улусе функционировал аппарат управления, представленный органами управления, ханской ставкой, войсками и дружиной. Исключительное место в государстве найманов занимала ханская ставка (орда), она ведала ханским имуществом и армией. Регулярная армия доходила численностью до 200 тыс. ч. при численности населения до         5 млн. ч. Среди найманов была распространена письменность, заимствованная у уйгуров. В 1204 г в плен к Чингис-хану после разгрома найманов попал их министр Тататун-а (Тататунга), который представил монгольскому хану печать Таян-хана, которой скреплялись указы о назначении чиновников и сборе налогов[10]. Делопроизводство было широко распространено. Должности у элитарной части общества, как обычно, передавались по наследству. Приобщение найманов к христианству указывает на достаточно высокий уровень социального и культурного развития. Процесс социальной дифференциации и консолидации родственных племен и завершился образованием раннефеодального государства - Улуса найманов.

Образование государства найманов было следствием изменения ситуации в Монголии при чжурчжэньской династии  Цзинь. Она была вынуждена проводить несколько иную политику в Степи, чем киданьская империя Ляо.

Кидани в X-XII вв. владели обширными степными районами Центральной Азии на западе, вплоть до Алтайских гор (Цзинь-шаня - Золотых гор), и около 60 правителей этих мест признавали власть Ляо[11]. В этом районе сложилась аналогичная китайской модель "цивилизация-варвары", где в качестве культурного центра выступала именно новая империя, что не могло не наложить отпечатка на политические контакты. Основное влияние Ляо было сосредоточено на юге и юго-западе, где кидани пытались стать активными участниками в торговле по Великому шелковому пути.

"При ляоском Тай-цзуне юго-западная граинца руководила приходом к просвещению людей государства хягасы (938г.)"[12]. Впоследствии (1004г.) для этой цели кидани переселяли туда бохайцев и чжурчжэней из пограничных с Кореей областей.

В результате всех этих действий кидани практически осуществляли всесторонний контроль за положением дел в близлежащих районах, населенных кочевниками. А в этих районах становилось все более и более неспокойно.

На арену мировой истории впервые мощно вступают племена, населявшие районы современной Северной Монголии и Забайкалья. В основном источнике по истории киданьского государства "Ляо ши" по отношению к этим племенам применяется собирательное название "цзубу". По мнению китайского исследователя Ван Говэя[13], этот термин используется в "Ляо ши" вместо слова "дада" (татары), которое в данном сочинении встречается всего несколько раз. Л.Л.Викторова, возражая, считает, что "название "татары" сунских авторов было не этническим, а собирательным", а вместо "дада" традиционно продолжал использоваться термин "шивэй"[14]. Однако термин "татары" встречается не только у сунских авторов. Он есть в орхонской надписи 731 г.[15] Персидское географическое сочинение "Худуд ал-Алам" (982г.) сообщает, что татары и тюрки принадлежали к тогузгузам. В китайских текстах термин "дада" упоминается с 842 года, а по некоторым данным[16], даже с IV в.н.э. Грумм-Гржимайло Г.Е.[17] полагает, что татары пришли с востока и заселили земли, оказавшиеся свободными после разгрома уйгурского ханства. По мнению китайского исследователя Ван Цзинчжу (1931), татары идентичны цзубу, а слово "цзубу" используется со времени Цзинь. Оба слова напоминают тибетское название монголов "согпо". Ли Фанцзюнь[18] предположил, что под этим названием фигурировали ираноязычные согдийцы, вернее, потомки согдийских колонистов, составлявших значительную часть населения центральноазиатских городов в тюркское и уйгурское время[19].

В киданьских письменных источниках ("Ляо ши", "Цидань гочжи") четко различаются термины "цзубу" и "шивэй". Кроме того, в ляосской надписи, опубликованной в 1934 году, прямо сообщается о победе над "дада". Описание этой победы очень напоминает рассказ "Ляо ши" о длительной борьбе киданей с цзубу (25цз.). Это вместе с изложенным выше позволяет предположить, что к северу от киданьского государства в начале X в. складываются предпосылки для образования одного из первых монгольских государств-союзов племен, представлявших большую потенциальную опасность для Ляо. Потверждает это и история взаимоотношений цзубу и киданей.

В первые годы существования киданьского государства цзубу не были предметом беспокойства и традиционно продолжали поставлять ежегодную дань (ЛШ, цз.60). Но в 942 году основатель киданьского государства Елюй Абаоцзи был вынужден совершить крупную военную экспедицию против них и союзных им племен. Поводом для восстания цзубу послужили, видимо, чрезмерные требования дани со стороны киданей. Так, в 918 году цзубу вынуждены были поставить в Ляо 20 тысяч лошадей (ЛШ, цз.60). На землях цзубу были созданы три наместничества, в которых появилась двойственная система управления. Власть правителя, назначенного из местных племенных вождей или старейшин, контролировал представитель центрального правительства из киданьских родов Елюй и Сяо. Здесь размещались отряды, состоявшие из киданей, бохайцев, си и других племен. Монгольскими археологами[20] были обнаружены развалины укрепленных городов, построенных киданями, крупнейшим из которых был город Хэдун.

С тех пор и почти до конца династии Елюй цзубу платят дань киданям (до 1112г.), но взаимоотношения их порой были весьма острыми. Мятежи цзубу происходили в 983-984, 1000, 1012, 1069 годах (подавлен с помощью императорской гвардии). В 1026-1027 годах восстали все племена, входившие в состав союза цзубу. Они разгромили несколько экспедиционных корпусов киданей.

Цзубу постоянно числятся среди племен, которые облагались особенно тяжелыми поборами. Это снова вызвало восстание цзубу в конце XI века. В 1097 году они были разгромлены, часть населения переселена внутрь империи. Военнопленные цзубу упоминаются в составе орды Му-цзуна. Война эта, судя по всему, была длительной и весьма кровопролитной. Во главе цзубу встал талантливый полководец и дальновидный политик Могусы. Он в 1089 году возглавил племенной союз, ядром которого явились цзубу. Кидани в 1092 году отправили экспедиционный корпус против одного из северных племен. Киданьский полководец попутно совершил рейд и против северных цзубу. Это и послужило сигналом для Могусы. Во 2-м месяце 1093 года он, разгромив посланные против него войска, вторгся на территорию Ляо, нанес сокрушительное поражение против него армии и тем спровоцировал выступление ряда внутренних племен. Летучие отряды цзубу угоняли ляосских лошадей. С огромным трудом и помощью других племен "мятеж" Могусы был подавлен к концу 1095 года. Новые вожди распавшегося, видимо, союза изъявили покорность киданьскому императору. Цзубу снова были переселены на другие земли. В 1100 году и Могусы был захвачен и во 2-м месяце изрублен на рынке в присутствии толпы.

Наконец, в 1119 году вождь цзубу Бушучжи, воспользовавшись войной киданей и чжурчжэней, поднял восстание и освободился из-под власти Ляо. При чжурчжэньской династии Цзинь цзубу неоднократно совершали нападения на владения империи, но вынуждены были в конце концов подчиниться.

В китайских источниках приводятся довольно скудные сведения о социально-экономическом и политическом развитии союза цзубу, тем не менее некоторые выводы сделать можно. Территория расселения цзубу была значительной. На юге граница с Ляо проходила в северо-восточной части Гоби, а на севере владения цзубу простирались севернее реки Керулен (Лунцзюй). Здесь были обнаружены городища, напоминающие по планировке киданьские. Состав союза цзубу был неоднороден, выделяется три группы: западная, северная и северо-западная. Племена, входившие в их состав, различались по уровню своего социально-экономического развития. Для большинства из них характерно разложение первобытно-общинных отношений, о чем свидетельствует выделение правящего рода, родовой верхушки. Отмеченные в китайских источниках наименования титулов и должностей позволяют прийти к выводу о серьезном политическом влиянии южного соседа - киданьской империи. Разнообразные природно-климатические условия обитания племен цзубу отразились в разнообразном перечне предметов дани. Помимо лошадей здесь значатся также верблюды, соколы, горностаи, кроты и т.д. Любопытно, что кидани несколько раз запрещали продажу этим племенам железа и меди, опасаясь, что они смогут усовершенствовать свои орудия труда, оружие, а также наладить выпуск фальшивой монеты (сер. XI в.). Ляоское государство вынуждено было смириться с мощью племен, признавая право их вождей представлять подчас весь племенной мир степей. Некоторые свидетельства позволяют думать, что цзубу активно участвовали в торговле со многими племенами и народами Восточной Азии, возможно, даже с Кореей (ЛШ, цз.3).

Таким образом, можно предположить, что складывание племенного союза цзубу, апогеем развития которого было правление Могусы, явилось одной из первых попыток северных монгольских племен создать свою государственность.

После крушения киданьской империи часть племен с территории Ляо откочевала на запад. Член императорского рода Елюй Даши, по сообщению сунского чиновника Чао Цзуди (1128г.), провозгласил на северо-западе империи себя правителем государства Бэй Ляо (Северное Ляо) с почетным титулом Тянь-юй[21]. Анализ письменных источников позволяет уточнить, что здесь мы имеем дело с любопытной, но более простой ситуацией. Даши с целью восстановления империи и организации борьбы с чжурчжэнями пытается создать союз племен и придать ему наступательный характер. Этот план он и излагает в своей известной речи на курултае в Бэйтине: "Сейчас, полагаясь на справедливость своего дела, я прошу вашей помощи в уничтожении нашего общего врага и восстановлении нашей империи. Я уверен, что вы почувствуете сострадание к нашим бедам. Можете ли вы смотреть без горя на разрушение храмов наших духов-правителей? Без сомнения, вы поможете вашему императору и отцу; вы не будете безразлично смотреть на несчастье наших людей"[22]. Племена дали 10 тысяч хорошо вооруженных и прекрасно обученных воинов. Даши назначил командиров, привел в порядок оружие и снаряжение, разделил отряды по 500 человек[23]. Под его знамена стали собираться и киданьские беженцы, и "лишившиеся имения голодные, истомленные, бедные и всякого сорта люди"[24]. Одновременно он пытается создать систему укрепленных районов ("семь чжоу на западной границе": Вэй-у, Чун-дэ, Хуй-фань, Синь, Да-линь, Цзу-хэ, До)[25]. В силу этого говорить о каком-либо реальном "государстве" Бэй Ляо не приходится. Это была всего лишь попытка сколотить военную коалицию племен и подготовиться к чжурчжэньскому нашествию. Но племена, собравшиеся на съезд, предполагали организовать лишь оборонительный союз[26], и потому после первых же активных действий Даши (поход на округ Тайчжоу к западу от слияния рек Нонни и Сунгари) один за другим стали отпадать от этого союза. Таким образом, киданям, предводительствуемым Елюй Даши, не оказалось места среди кочевых народов Восточной Азии и оставалось либо подчиниться чжурчжэням, либо уйти в западные районы, где они пусть и силой могли получить земли для расселения. Среди 18 же племен, поддержавших Даши, значатся племена, жившие в самых разных частях Монголии и Сибири. Здесь Большие желтые шивэй, кочевавшие в районе Байкала, теле (теленгуты Рашид-ад-Дина), обитавшие по берегам Амура, ван-цзи-ла (онгираты), цзя-цзи-ла (джаджираты), ми-р-ки (миркиты), цз-бу (татары), тан-гу (тангуты), ху-му-ссю (хумус), е-си (йисуты), би-гу-да, тоже, возможно, жившие на Амуре, ни-ла, х-чу, у-ру-ди (уги, урянхаи), бу-су-ань, си-ди, да-ла-гуай (таргутай), да-ми-ли (у рашид-ад-Дина - дамгалык), цзю-эр-би. Этим списком потверждается сообщение "Цзинь ши", что влияние Даши распространялось практически на всю Монголию[27].

Это означало фактически, что значительная часть Монголии оказалась вне контроля со стороны оседлого государства, каковым являлась чжурчжэьская империя. Процессы консолидации различных родоплеменных групп в этносы значительно ускорились, свидетельством чего и является формирование среди прочих и конфедерации найманов. В итоге в монгольских степях, как сообщают цзиньские источники, сложилось "40 государств".

Ставка западномонгольских племен на Даши и известие о складывании в это время государства Хамаг-монгол Улус свидетельствуют о том, что чжурчжэньская опасность стимулировала в какой-то мере процесс объединения монгольских племен и попытки такого объединения были разнообразны.

Китай в течение столетий выработал достаточно эффективную политику сдерживания кочевников и долго и успешно блокировал их возможности создать экспансионистские империи. Но "кочевые империи" Ляо и Цзинь стали своеобразным буфером между кочевыми и оседлыми народами. Неудивительно, что они проводили двойственную и "неискреннюю" политику с точки зрения обоих сторон. Если империя Ляо еще как-то справлялась с ситуацией, то Цзинь уже не могла в той же степени влиять на положение в Монголии. Чжурчжэни были выходцами с самой восточной окраины кочевого мира и фактически принадлежали к иной племенной и языковой группе. Им еще предстояло доказать свое право возглавить кочевой восточноазиатский мир. К тому же они по сравнению с киданями гораздо глубже вошли в пределы оседлой зоны Восточной Азии и все их внимание так или иначе было сосредоточено на отношениях с Южной Сун и Западным Ся. Чжурчжэни старались не заходить в Монголию. В результате монгольские районы, которые раньше контролировались Ляо и те пресекали малейшие попытки усиления здесь какой-либо власти[28], теперь оказались вакуумом.

Естественно, резко усилилась возможность усиления монгольских племен. Складывалась ситуация перенаселения, а уходить излишкам населения было практически некуда. Их не могли забирать ни Восток, где располагались достаточно враждебные по отношению к "варварам" империи Цзинь, Сун и Ся, ни Запад, представленный Си Ляо и набирающим силу Хорезмом.

Роль государства Си Ляо в этом плане становится любопытной. Оно пыталось удержаться на окраине мусульманского мира, но все больше и больше втягивалось в орбиту этого мира. Получается, что именно напряженные каракиданьско-чжурчжэньские отношения стали еще фактором среди тех, которые способствовали тому, что всего за одно столетие окончательно сформировался еще один крупнейший очаг государствообразования.

Как следствие всего сказанного резко усиливаются столкновения племен внутри Монголии[29]. Выход, как покажет история, был один – силой прекращать междоусобицы и выводить народ за пределы этой "клетки". Этот традиционный метод гениально использует Чингис-хан.

Чжурчжэни же не были в состоянии осуществлять контроль над этими районами в той форме, какая была во времена Ляо и для сдерживания вынуждены были применять репрессивные меры[30]. Цзиньский император Ши-цзун (1161 – 1189) как-то сказал: "Татары непременно явятся бедствием для нашего государства!"[31]. Фактически начала осуществляться политика геноцида под циничным наименованием "сокращение численности совершеннолетних". Монгольские народы оказались перед угрозой истребления. По слухам, эта агрессия началась после того, как какой-то гадатель предсказал чжурчженьскому императору гибель его державы от кочевников.

В 1190 г. после смерти найманского хана Инанч-билгэ его сыновья Буюрук и Байбука перессорились между собой из-за обладания наложницей, оставшейся от отца. Буюрук-хан стал править гористой частью страны на Алтае, а Байбука – степными областями на Черном Иртыше. В 1198 – 1199 гг. Буюрук-хан был разгромлен объединенными силами Ван-хана, Темуджина и Джамухи, вероятно, при одобрении Байбуки[32]. Вскоре Буюрук под напором Чингиза и Ван-хана кереитского ушел с остатками своего народа к Алтайским горам. Байбука, известный у китайцев под именем Таян-хан, долго боролся против Чингисхана. Вскоре во время противостояния войск коалиции и одной из армий найманов Ван-хан предал Темуджина и ушел со своим отрядом, но монголы сумели оторваться от армии Коксу-Сабрака и подставили под удар кереитов. Ван-хан, несмотря на свое предательство, запросил помощи у Темуджина и объединенными силами они разгромили найманов[33]. Таян-хан после гибели брата неожиданно для себя стал единоличным правителем Найманского ханства[34].

Зимой 1203 – 1204 гг. Таян-хан собрал воедино силы найманов, джаджиратов во главе с Джамухой и татар, кереитов, дорбэнов, катакинов, салджиутов, ойратов и меркитов во главе с Тохтоа-беки. Под командование Таян-хана оказалось примерно 50-55 тыс. ч. Темуджин выступил против него с 45-тысячной кавалерийской армией.

Таян-хан "тщеславился, полагаясь на обширность своих владений"[35]. Найманы захватили нескольких монголов и по виду их коней поняли, что воины Чингис-хана очень устали  от похода. Таян-хан предложил измотать монголов притворным отступлением до южных отрогов Алтая и уже там дать сражение. Против резко выступил его сын Кучлук, который назвал этот план "планом труса". Кучлука поддержал нойон Хорису-беки, обвнивший Таян-хана в неумении управлять войском[36]. Таян-хан вынужден был согласиться и приготовился к битве с "четырьмя псами, питающимися человеческим мясом" (Джебэ, Хубилай, Джелмэ, Субэдэй). Она состоялась "15 числа второго Джуммады"[37], т. е., по мнению Г. Е. Грумм-Гржимайло, в 1204 г.[38] Найманы оказались разбиты в бою у подошвы Хан-хайских гор. Таян-хан умер на другой день от ран. Его сын Кучлук ушел к дяде Буюруку на Алтай. В 1206 году в бою на восточной стороне Тарбагатайских гор пал и Буюрук, после чего найманы под начальством Кучлука бежали на Иртыш. В 1208 г. на берегах Иртыша Чингисхан разбил соединенные силы найманов и меркитов и эти племена бежали в нынешнее Семиречье.

Разгром найманов оказался эпохальным событием в истории Степи. Впервые со времен Тюркского Вечного эля вся ее восточная половина оказалась под властью одного человека.

В "Сокровенном сказании" в связи с этими событиями впервые даны даны достаточно красочные и негативные портреты отца и сына – Таян-хана и Кучлука, причем явно подчеркивается, что сын пошел дальше отца по пути зла. Таян-хан – высокомерен, тщеславен, труслив, безволен, нерешителен, бездеятелен и недальновиден[39].

Действительно, и у отца, и у сына была мечта и, надо признать, некоторые основания стать во главе всей Монголии. Таян-хан не скрывает этого: "Разве для того существуют солнце и луна, чтобы и солнце и луна светили и сияли на небе разом? Так же и на земле. Как может быть на земле разом два хана?"[40]. Сын же как раз и крититкует его за нерешительность действий      в этом направлении: "баба Таян не ходил дальше того места, где мочились беременные женщины и паслись маленькие телята"[41]. Когда правитель предложил отступить перед многочисленным врагом, сын через посла оскорбляет его: "Разве не трусости ради своей так разглагольствует баба Таян"[42]. Его поддерживает нойон Хорису-беки: "Твой родитель, Инанча-Билге-хан, равному врагу не показывал ни молодецкой спины, ни конского тылу. Что же ты-то нынче теряешь голову перед завтрашним днем. Если бы только знали, что ты такой трус, так лучше бы привезли сюда твою мать, - даром, что она женщины! Разве не управилась бы она с войском?"[43].

В конечном итоге Кучлук бежал к кара-китаям в государство Си Ляо (Западное Ляо, 1128 – 1218)[44]. Каракитайская династия "благополучно и счастливо правила в течение трех карнов и пяти лет[45], в течение которых никакая беда не коснулась подола их удачи"[46].

Все же западнокиданьское государство умерло не своей смертью. "Движения народов под предводительством Чингисхана и Тамерлана… все растаптывали, а затем опять исчезали, как сбегает опустошительный лесной поток, так как в нем нет жизненного начала"[47]. XIII век вообще стал несчастливым и для кочевников, которых "монгольский буран" разметал по земле[48].

На заключительном этапе существования этого государства заметную роль сыграл и найманский хан.

В начале XIII столетия положение этого государства было непростым. Начинается противостояние с Хорезмом. 3 июля 1200 г. (19 рамазана по Джувейни, 20 рамазана – по Ибн ал-Асиру, 596 г. х.) умер хорезмшах Текеш б. Атсиз. 3 августа состоялось провозглашение хорезмшахом его второго сына Мухаммеда, получившего прозвание Ала ад-Дина.               Он помнил завет своего отца "доставлять ежегодно (кара-китаям – Г. П.) 30 тысяч золотых динаров", ибо "гурхан есть крепкий оплот и за ним сильные враги находились, т. е. племена монгольские, найманские и другие почтенные тюрки"[49].

Сначала хорезмшах Мухаммед, воспользовавшись благоприятной обстановкой,  активно включился в борьбу с Гуридами на стороне кара-китаев. В 1203 г. он вернул себе свои хорасанские владения и приступил к их расширению. Кара-китаи оказали ему помощь, но это были их последние крупные военные успехи. Мусульманские владения одно за другим освобождались от их власти. В 1204 г. произошло восстание жителей Кашгара против кара-китайского владычества, но оно было подавлено. Сын кашгарского хана попал в плен[50].

Летом 1205 г. правитель Балха эмир Имад ад-Дин Омар ибн ал-Хусайн захватил Термез, принадлежавший кара-киданям, который "стал областью ислама и одной из неприступнейших и сильнейших крепостей". На следующий год и Балх, и Термез оказались уже в руках хорезмшаха Мухаммеда.

Сведения источников о борьбе между кара – китаями и хорезмшахом Мухаммедом достаточно противоречивы. Только у Джувейни приведено две версии этих событий. Они изложены в различных главах: "О завоевании Мавераннахра", "О вторичном возвращении султана для войны с гурханом" и "О кара – китайских ханах, об обстоятельствах их появления и истребления". Некоторые подробности и изменения добавляют Ибн ал-Асир, Мирхонд, Нершахи.

Усилившись хорезмшах не захотел больше оставаться вассалом киданей, а для поддержания авторитета принял на себя роль освободителя мусульман. Борьба началась в 604 г. х. (1207 – 1208) походом на кара – китаев сына хорезмшаха Ала ад-Дина Мухаммада. К хорезмийцам присоединился самаркандский правитель.

Мухаммед окончательно перестал платить дань кара-китаям. Гурхан послал в Хорезм своего визиря Махмуд-бая, чтобы потребовать уплаты долга. Мухаммед в это время готовился к походу на кипчаков, поэтому не стал ссориться окончательно с кара – китаями. Он поручил ведение переговоров своей матери Туркан – хатун, та с почетом приняла Махмуд – бая, полностью уплатила долги и отправила к гурхану послов с извинениями и выражением покорности. Однако Махмуд-бай передал гурхану свое мнение о том, что хорезмшах надежным данником быть не может. Действительно, одержав победу над кипчаками и вернувшись в Хорезм, Мухаммед вступил в сговор с другими мусульманскими правителями. Когда в 605 г. х. (1209) в Гургандж за ежегодной данью явился представитель гурхана Туши, Мухаммед, воспользовавшись тем, что он нарушил этикет, нагло усевшись рядом с хорезмшахом, разорвал с киданями отношения. Туши и его спутники были изрублены в куски и брошены в Джейхун[51].

В 606 г. х. (1209 – 1210) объединенное войско хорезмшаха и правителя Самарканда отправилось в поход на киданей. В 1210 г. в борьбе с найманами пресеклась восточная караханидская династия. А в 1212 г. Хорезм-шах Мухаммед убил последнего западного кагана Османа из Самарканда, вскоре исчезла и ферганская ветвь Караханидов.

Любопытно, что впоследствии один из мусульманских религиозных деятелей садр-и-имам Шамс ад-Дин Али б. Мухаммед был очень недоволен победой хорезмийцев над кара-китаями в начале XIII в. и предвидел впереди большие беды: "дальше за этими тюрками живет народ, непреклонный в своей мстительности и ярости и превышающий Гога и Магога своей численностью и множеством. И китайский народ в действительности был стеной Зу-л-Карнайна между нами и ими. И вряд ли теперь, когда стена исчезла, сохранится мир в этом государстве и вряд ли хоть один человек сможет почивать в покое и неге. Сегодня я скорблю по исламу"[52].

Кара-китайское государство действительно стало своеобразной стеной, отделившей исламский мир от небезопасного  мира монгольских степей и дело здесь не в том, что у него была одна из самых могущественных армий в этом регионе. Само по себе молодое государство еще практически находилось в стадии становления, но его основатель Елюй Даши незримо объединил кочевой мир монгольских и тюркских племен[53].

Еще в период Ляо (X – XII вв.) происходило дисперсное расселение киданей и подчиненных им племен на территорию Центральной и Средней Азии, где проживало обширное тюркоязычное и ираноязычное население[54]. В начале 30-х гг. XI в куны "из земли Китай", спасаясь от киданьского правительства, прошли через всю Среднюю Азию[55]. Под 1068г. они упоминаются в венгерских хрониках как "черные" и "белые" куны[56]. На пребывание их в половецкой степи указывают и русские летописи. В 1095г. был убит половецкий князь Китан. Под 1103г. упоминается целый род киданей – Китан-опа. Отражение имени кун видно в имени половецкого хана Кунуя[57].

Обоснованным кажется вывод о том, что "период господства киданей в Центральной Азии способствовал сближению оставшихся там тюркских племен с монгольскими и подготовил почву для формирования этих разнообразных племен в единую народность"[58].

Даши от баласагунского правителя, который призвал его на помощь в борьбе с племенами карлуков и канглы, получил титул хана, а того стал именовать "илиг-туркмен" ("илиг тюрков")[59]. Поскольку этот правитель был потомком легендарного Афрасиаба, то киданьский правитель фактически стал тройным правителем с титулами киданьского императора, монгольского гурхана и тюркского хана. Много тюрок осело на бывшей границе с Ляо и они присоединялись целыми племенами[60] или отдельными изгоями[61]. В результате Даши шел на запад не только как киданьский император и глава конфедерации монгольских племен, но и во главе тюрок. Кидани преобладали и командовали и потому его вопринимали прежде всего "китаем". По сообщению Джувейни[62],  он "взошел на трон" и принял новую страну, объявляя тем самым и об окончании военной экспансии.

Эта типично имперская ситуация и стала культурным объединением трех зон. Не случайно в источниках их и называют по-разному. Мусульманские авторы знают о фактическом наличии двух титулов у киданьского правителя и упоминают его как "хана ханов ас-Сини, царя хитаев"[63], а самих кара-китаев называют то китайцами, то тюрками. Кара-китаев часто воспринимали как тюрок, не принявших ислам[64]. Мусульмане не случайно именовали их справедливыми, ибо кидани придерживались политики веротерпимости, а не бросались в объятия ислама. Их уважали за это, но и отличали от остальных тюрок. Хафиз Абру описывает первого гурхана как тюрка. У Джузджани есть замечательное выражение – киданьские тюрки, "тюрки из Кара-Китая".

В то же время и Восток считал их своими. "Ляо ши" фактически признает легитимность кара-китайской династии, описывая ее связь с Ляо, признанной и ортодоксальной династией. Считается, что в "Сокровенном сказании" слова "кидани" и "кара – китаи" используются как синонимы[65]. Первым императорским титулом, принятым Елюй Даши, был титул Тянь хуанди (император [поставленный] Небом). Он имел на него право, ибо был потомком первого киданьского императора Абаоцзи, а чжурчжэней воспринимал как узурпаторов. После победы над сельджукским султаном Санджаром меняет девиз правления с "покровительствуемый Небом" на "страна умиротворена".

Неудивительно, что кара-китаи усилили восприятие Центальной Азии мусульманами как части Китая. Мусульманские авторы, а также султан Санджар восприняли приход киданей (Си Ляо) как возвращение к прежнему китайскому господству и боялись этого, ибо местное население все еще тяготело к китайскому миру и восторгалось им.

В 1206 г. Фахр ал-Дин Мубарак Шах назвал Китай частью Туркестана. Столица Си Ляо Баласагун считался китайским городом в литературе XII и последующих веков. Мусульманские авторы различали внутренний Китай на востоке и внешний. На монетах Караханидского каганата титул "Тамгач Хан" (китайский хан) значится как титул  большинства правителей Западного Караханидского каганата, в частности, в 1017г. самаркандский хан Юсуф б. Хасан был так наречен. У караханидских правителей был титул Малик аль – Машрик (аль – шарк) ва’ль – Син (повелитель Востока и Китая). Китай неоднократно распадался (например, период "пяти династий и десяти царств" в X в.) и государство кара-китаев мусульманами воспринимался как один из очередных расколов.

Действительно, для культур, входящих в определенный цивилизационный ареал ("мир"), характерен аксиоматический подход к культуре, проявляющийся в признании общей парадигмы региона. В западнокиданьской же культуре явно наблюдаются общие для всей Восточной Азии факторы – наличие общей письменности (в киданьской интерпретации), отсутствие единой религиозной доминанты и фактическое наличие китайской идеи "саньцзяо" (трех учений – буддизма, даосизма, конфуцианства), общность права, духовная общность, наличие социально стратифицированных культур (чиновника, монаха, воина)[66].

В то же время любопытен и такой факт. Китайские историки еще к середине XI в. выработали две основные точки зрения на происхождение киданей: одна связывала их с сюнну, другая – с дунху. Современные исследователи делают пессимистичный вывод, что средневековые китайские исторические тексты не в состоянии помочь в решении вопроса о происхождении киданей[67]. Однако считать, что средневековые авторы были настолько беспомощны или их эта проблема не интересовала вовсе вряд ли стоит. У них было иное видение проблемы. Вероятно, их не столько занимало, от какого народа или в связи с какими обстоятельствами отпочковался тот или иной конгломерат родовых групп. Гораздо важнее для имперских чиновников было понять, к какому культурному ареалу они тяготеют. От этого зависит характер культуры этноса, специфика его хозяйства, его потенции и преференции, а, следовательно и степень опасности для империи. Иначе говоря, по свидетельству современников киданей, их связь с западом была не менее сильной, чем с севером.

На исходе первого десятилетия XIII в. государство кара – китаев оказалось в сложном положении. Разгром найманов, как и походы монголов на Си Ся, побудил уйгуров, давно враждовавших с тангутами и страдавших от засилья кара-китаев, принять сторону Чингис-хана. Идикут (правитель) уйгуров Барчук, приняв такое решение, сначала направил Чингис-хану послание, в котором писал, что "ненавидит киданей и уже давно имел желание подчиниться"[68]. Кара-киданьский наместник Шаукем, который "простер десницу притеснения на Идикута, начальников и племена уйгуров, требовал неподобающего добра", был убит восставшими[69]. В 1211 г. идикут лично прибыл в Монголию на берега Керулена, где получил аудиенцию у Чингис-хана. Его акция была весьма важной для монголов, под контроль которых без войны переходил богатый и стратегически важный регион. Идикут был обласкан. За то, что "идикут первым выразил покорность", Чингис-хан приказал, чтобы "он по рангу был первым среди ванов"[70]. Его объявили "пятым сыном" Чингисхана, отдали в жены дочь Чингис-хана Ал-Атуну. Подчинение уйгуров было очевидным и крупным внешнеполитическим успехом Чингис-хана. В своих владениях уйгурские идикуты сохраняли самостоятельность (в первое время к ним не назначались монгольские наместник - даругачи[71]), но они помогли монголам в завоевании тангутского государства, а позже участвовали в войнах против хорезмшаха.

Мятеж идикута явился сигналом к началу освободительного движения мусульман Восточного Туркестана. В том же, 1211 г. Чингис-хану также добровольно подчинились тюрки-карлуки, кочевавшие по рекам Или и Чу, у оз. Балхаш. Отряд монголов, который разгромил Кучлука, двигался к владениям карлуков. Правитель карлуков Арслан-хан принял решение подчиниться добровольно и приехал в Монголию, его подчинение было принято. Вместе с ним был Озар, правитель Алмалыка[72]. Как и уйгуры, карлуки оказывали монголам содействие в их завоеваниях.

Именно в это время и появился в государстве Си Ляо Кучлук. Существует версия, что Кучлук пытался силой проникнуть в Уйгурию, но был отброшен идикутом[73]. Д’Оссон даже считает, что он бежал через Бешбалык в Кучу[74]. Г. Е. Грумм – Гржимайло справедливо замечает, что бегство его "через Уйгурию представляется крайне неправдоподобным"[75]. Рашид ад-Дин сообщает лишь об отправлении посла Букана к идикуту, который приказал умертвить его и послал донесение Чингис-хану.

У Джувейни приводятся два предания о появлении Кучлука в Западном Ляо. По одному, Кучлук явился к гурхану добровольно, а по другому – был взят в плен киданьскими войсками. Второе предание находит косвенное подтверждение у Рашид ад-Дина[76]. Как бы то ни было, Кучлук нашел хороший прием у гурхана Чжулху: "гурхан назвал его сыном своим и вступив с ним в родство, увеличил его могущество"[77]. Вероятно, гурхан намеревался использовать остатки найманов для борьбы против непокорных вассалов. Нуждаясь в войсках, он поручил Кучлуку навербовать воинов из найманов и меркитов, снабдил его оружием и деньгами. И "орды его отца стеклись под его знамена; к нему присоединился и глава меркитов, бежавший от войск Чингис-хана; его войска обогатились от наделов в Кара-Китае, и надежда на добычу привелкла к нему новые банды"[78].

Кучлук быстро разглядел слабость государства: "Кушлук по той причине, что он был свидетелем слабеющего положения Гур-хана, и видел, что старшие князья, находившиеся в восточных пределах, производили восстания и прибегали к покровительству государя миродержца Чингис-хана, и также по той причине, что многие из князей Гур-хановых были с ним заодно, и он слышал, что беки  отца его Таянг-хана, и старинные слуги их все еще скрываются, был обеспокоен грубой жадностью и думал, что, если он соберет остальное войско отца, то он может вести управление по обычаю, возьмет владение Гур-хана с помощью того войска и войска Гур-ханова, которое было с ним заодно, будет силен и справится с делами всех". Напуганный мятежом, гурхан обратился за помощью к хорезмшаху[79].

Кучлук, в свою очередь, тоже просил помощи у Мухаммеда и соглашался удовлетвориться "теми местами, в которых селились они (хитаи)"[80]. Не дожидаясь подхода хорезмийских и самаркандских войск, Кучлук захватил в Узгенде казну гурхана и пытался взять Баласагун, но был разбит войсками киданей.

В это время на территорию государства вторглась объединенная хорезмийско-самаркандская армия. В начавшейся битве войска Кучлука стали теснить кара – китаев, и в это время "хорезмшах напал (на них) и принялся убивать, брать в плен и грабить и никому из них не оставлял возможности спастись". Предательство представителя хорезмшаха Буртаны и мазандеранского испехбеда Кебуд-джаме привело к тому, что кара – китаи смогли выровнять ситуацию. Войска смешались. Начался грабеж обоих лагерей.

Сражение это состоялось в августе – сентябре 1210 г. Его результат оказался неопределенным, но командующий кара-киданьским авангардом Таянгу попал в плен и это внесло разброд в ряды киданей, которые поспешно отступили на соединение с главными силами. Битва 1210 г. имела особое значение для судьбы западных киданей. В одном из мусульманских текстов есть сообщение о том, что "великий султан Мухаммад б. Текеш полностью истребил их и отобрал у них все клады на земле. Та сторона очистилась от них, так что вокруг не встретишь ни одного мужа - [кара] – китая"[81]. Возможно, во время войн Хорезма с кара-китаями в начале XIII в. шел настоящий геноцид, ибо киданей стремились уничтожить полностью и можно предположить, что практически полностью были уничтожены представители правящего рода Елюй. Все кара-китаи, упоминающиеся после гибели государства, были всего лишь выходцами с его территории.

Киданьские войска стали отступать к Баласагуну, грабя и опустошая собственную страну. Жители Баласагуна закрыли перед гурханом ворота и защищались в течение 16 дней в надежде, что хорезмшах Мухаммед придет к ним на помощь. Когда подошли все отряды киданей, гурхан предпринял решающий штурм, после которого устроили в городе трехдневную резню. Было убито по различным данным, не совсем точным[82], от 7 до 47 тысяч чел. Стены и укрепления города были разрушены, "войско гурхана сильно разбогатело от обилия добычи". Везирь Махмуд-бай посоветовал гурхану заставить войска возвратить в казну то, что они взяли из сокровищ, захваченных Кучлуком. В армии вспыхнуло недовольство. Этим воспользовался Кучлук и, устроив засаду, захватил гурхана на охоте. Он не расправился с гурханом, вероятно, не только потому, что кидани составляли значительную часть его войска. Он учитывал авторитет кара-китайских гурханов среди тюркских племен.

Гурхан Чжулху получил титул Тай шан хуан (верховный император), а его мать – хуан тай хоу (вдовствующая императрица). Кучлук "стоял среди его хаджибов и действовал как его управляющий, постоянно консультировался с гурханом во всех делах, но редко следовал его советам"[83]. Через два года (1213) гурхан умер, возможно, не своей смертью. Ан-Нисави рассказывает, что султан Мухаммед потребовал от Кучлука выдачи гурхана с дочерью и сокровищами. Хотя Кучлук и признавал некоторое время свой долг перед хорезмшахом, выдать гурхана он все же отказался, во-первых, потому, что гурхан сам умолял не отсылать его в Хорезм, а, во-вторых, "опасался, что если выдаст его султану, то на него перед тюрками ляжет позор, вред от которого не дешев и пыль которого он не сотрет с лица"[84].

Вероятно, именно известия о борьбе Кучлука с хорезмшахом породили слухи о "царе Давиде, который идет на помощь христианам с востока". Слухи взбудоражили Европу. Епископ Акки палестинской Яков де Витри в своих письмах, написанных в 1221 г., рассказывает о попытке багдадского халифа, враждовавшего с хорезмшахом, через посредство несторианского патриарха вступить в переговоры с царем Давидом. С этой целью халиф, похоже, действительно отправил посла в Среднюю Азию.

Таким образом, приход в начале XIII в. к власти Кучлука знаменовал собой начало заключительного этапа в истории заладнокиданьского государства, когда оно, раздираемое внутренними противоречиями, расшатанное борьбой среднеазиатских народов за свержение ига киданей, потерпевшее ряд крупных неудач на внешнеполитической арене (войны с гуридами, хорезмшахами и т.д.), ослабленное в результате ошибочной внутренней и внешней политики найманского вождя, быстро шло к печальному финишу.  Именно Кучлуку суждено было привести его к гибели.

В исторической литературе при анализе политической ситуации в Средней Азии накануне монгольского вторжения государству кара-киданей обычно уделяется немного внимания. Воссоздается на основе тех или иных источников история взаимоотношений местного мусульманского населения с киданями, преследований Кучлуком ислама, жестокого подавления народного недовольства и лишь коротко сообщается о захвате государства войсками монголов. На наш взгляд, эта страница истории заслуживает большего внимания и детального освещения – сопоставление и анализ различных источников позволяет это сделать.

К тому же все еще встречается достаточно нелепое мнение, что успех монгольского нашествия объяснялся громадным численным превосходством завоевателей, этой "трехсоттысячной ордой", по выражению Н. М. Карамзина, которая выпивала реки на своем пути, сравнивала с землей города и превращала населенные земли в пустыни. Разумеется, необходимо учитывать талант полководцев Чингис-хана, превосходство монголов в организации войска, в стратегии и способе ведения войны, невозможность раздробленых государств противостоять объединенной армии. Но особенно заметна здесь гениальная стратегия Чингис-хана, краеугольным камнем которой является изоляция врагов и разгром их поодиночке. Она исключала бессмысленные с военной точки зрения походы. Завоевания Чингисхана и его преемников были осуществлены силами немногочисленного народа[85].  Поэтому их удары были всегда хорошо продуманы и подчинены общестратегическим целям войны. Монголы избегали ненужного расширения конфликтаи вовлечения новых противников пока не уничтожены старые[86]. Они никогда не начинали вторжения, не подготовив его разложением противника изнутри, не использовав до конца внутренний кризис во вражеском лагере, измену и предательство[87]. Все это найдет отражение и в кампании против Кучлука.

Край был истощен войнами и усобицами. Население продолжало надеяться на то, что кара-китаи снова наведут порядок. Известна анонимно отчеканенная в Узгенде монета с надписью "Хан ханов пусть живет тысячу лет, пока голодная страна не станет сытой!". Она скорее всего отражает ситуацию в Фергане[88] 610 г.х. / 1214 г.н.э. Население уже не надеялось на хорезмшаха Мухаммада, а уповали на кара – китайского "хана ханов" (hanan han)[89].

На западных границах усиливался хорезмшах Мухаммед, на далеких восточных – Чингис-хан, кровный враг Кучлука. Любопытно, что борьбу с Кучлуком Темуджин усилил сразу же после того, как у истоков р. Онон в год Барса (1206 г.) на курултае воздвигли девятибунчужное белое знамя и нарекли его Чингис-ханом[90].

Брожение в Монголии стало сказываться на Си Ляо уже в самом начале XIII в. Многие племена, проживавшие на территории государства, боялись ползучей исламизации. Они старались не выходить за пределы своего мира. Более того, наблюдается явное стремление обитателей монгольской диаспоры вернуться на восток. Туда уходят отдельные семьи и целые роды. Кара-китаи оказались между двух огней. Хорезмшах Мухаммед мог осуществлять экспасию только на Восток, ибо западные мусульманские правители все еще настороженно относились к новообращенным центральноазиатским мусульманам, а самого Мухаммеда из-за его ссоры с халифом воспринимали как схизматика. На восток же он мог "нести истину".

Весьма характерно, что в то самое время, когда войска Чингис-хана опустошали Северный Китай, хорезмшах, заканчивая завоевание Мавераннахра, тоже мечтал совершить поход на Китай и потому искал повода для войны с государством Кучлука, преграждавшим ему путь туда[91].Историк Джузджани (XIII в.) свидетельствует, что хорезмшах имел намерение совершить поход в Китай и Монголию. Узнав, что Чингис-хан "завоевал" Китай, он послал к нему посольство. Чингис-хан предложил посланцам хорезмшаха начать торговлю, а также признать его, Чингис-хана, владетелем "Востока", а хорезмшаха - владетелем "Запада".

Кучлук, понимая, что опасность со стороны монголов менее актуальна и с целью восстановления могущества кара-китайского государства, предпринял ряд завоевательных походов на запад. Он послал хорезмшаху "требование о разделе страны хитаев". В ответ хорезмшах начал совершать набеги на пограничные территории и, по сообщению Ибн ал-Асира, "приказал жителям Шаша, Ферганы, Исфиджаба, Касана и других городов вокруг них – более здоровых и более процветающих (городов) в этом мире не было – выселиться из них и присоединиться к мусульманским областям; затем он их (города) все разрушил"[92].

Начавшаяся в 1211 г. война монголов с чжурчжэнями отвлекла внимание Чингис-хана от Средней Азии, и Кучлук воспользовался этим для того, чтобы вернуть отложившихся вассалов и упрочить свое положение. Несколько раз совершал он походы против алмалыкского хана Озара, захватил его в плен на охоте и приказал умертвить.

Но главную угрозу своему царствованию он видел в мусульманском движении. Для его волнения основания действительно были. Первые столетия II тыс. были временем становления тюркского ислама и образования на этой территории исламских государств. Хорезм был исламским государством и претендовал на объединение всех мусульман (свобеобразный косовский вариант). Кара-китаи, найманы и другие выходцы из восточноазиатского региона не могли рассчитывать на помощь ни от чжурчжэней, ни от Китая.

В целом все правители Си Ляо и Кучлук, думается, в том числе, относились к исламу с уважением. Это не диктовалось только политическими соображениями. Среди жителей Си Ляо было немало христиан, почти близких по вере мусульманам. Первый гурхан Елюй Даши понимал, что с исламом как идеологией обширного региона бесполезно бороться силой и предпочел остаться в пределах основательно китаизированного района, потребовав от мусульманских правителей практичски лишь формального подчинения, беря лишь клятву в знак покорности. Эта политическая "справедливость", которую дружно отмечают все мусульманские авторы, стала мощным пропагандистским средством. "Гнет неверных" фактически отсутствовал до конца династии. Любые попытки выступать против кара-китаев в самом мусульманском мире воспринимались достаточно негативно. Не было, по крайней мере, до правления Кучлука, осознанной киданизации или синизации. Это уважительное отношение к чужой культуре способствовало тому, что авторитет Си Ляо, как некогда и авторитет Ляо, на территории Восточного Туркестана был достаточно высок. К тому же общая политика кара-китаев (завоевание без разрушения, веротерпимость, представление автономии, ограничение финансовых требований и т. д.) стала для мусульманского мира  признаком цивилизации, а не поведением варваров – кочевников.

Главной целью политики Даши было восстановление киданьской империи или хотя бы сохранение нового киданьского "острова". Однако восточноазиатская, в основе своей китайская, культурная экспансия на восток была резко свернута. Си Ляо оказалось "Австралией", которая должна была выживать самостоятельно. По жесткой логике истории это государство оказалось последним китаизированным государством на Западе, который в конечном итоге был все же поглощен исламским океаном.

Все, что могли делать первые гурханы в своей религиозной политике, это противопоставить суннизму оппозиционные течения в исламе (суфизм, шиизм), чтобы расколоть единый враждебный мусульманский лагерь. В то же время, несмотря на восхваляемую мусульманскими авторами веротерпимость кара-киданей и довольно широкое распространение в их среде мировых религий, в отношении большинства из них можно говорить о существовании особой, близкой к монотеизму веры, которую некоторые специалисты обозначают термином "тенгриизм", оговаривая, впрочем, наличие в ней более древних напластований (тотемизма, шаманизма). Главой и первосвященником этой религии был сам гурхан. Киданьская религиозная система – химерична, ибо не принимает до конца почти монотеистическую идею единого Неба Они фактически обожествляли природу. Для номада Небо, Солнце, Луна, звезды, животные, растения, огонь, земля, воздух, вода – первоначала[93]. По мере вовлечения западных киданей в общие для Средней Азии социальные и культурные процессы, вся эта религиозная система стала испытывать влияние мировых религий в гораздо большей степени, нежели во времена Ляо.

Кара-китаи очутились в ином цивилизационном ареале, поэтому антикофуцианская составляющая киданьской культуры у них резко идет на убыль. С целью противостояния иной культуре они пытаюся сочетать киданьскую и китайскую культуру[94], но это не давало прежнего эффекта. Конфуцианство не прижилось у киданей до конца да и отрицало кочевую культуру, а Кучлук действовал именно внутри кочевой цивилизации.

В результате можно говорить о существовании в государстве ситуации информационного хаоса, из которой можно было в тех условиях выйти только с помощью ислама. И этот процесс шел достаточно широко. Гурханы активно использовали на службе образованных мусульман. Представителем гурхана Елюй Даши в Бухаре был мусульманский тюрок Амтатигин. Визирем последнего гурхана был мусульманский купец Махмуд Тай[95], лейб-медиком - мусульманский судья (кади) Шамс ал-Дин Мансур б. Махмуд ал-Узганди. Баскаком в Кэсане в конце династии был Измаил, после падения государства возглавивший составленный из кара-китаев десятитысячный корпус. Арабский язык использовался параллельно киданьскому как язык общения и политики. Все шире используется мусульманское право. Киданьское же право практически ограничено кругом киданей, да и оно все чаще использует нормы из шариата. Налицо ситуация аналогичная той, что была в Ляо, где использовались китайцы. Кара-китаи пытались по аналогии с Южной Администрацией создать Западную. В Ляо это было возможно, ибо кочевой север и оседлый юг в империи были близки, а здесь монгольский запад и мусульманский восток во многом антагонистичны. Сохранялся ляоский принцип использования разных законов для разных народов, он распространялся теперь и на мусульман. Исламу такой подход не свойствен и шариат принимали даже кочевники.

Но Кучлук, не понимая этого, пытался реанимировать восточноазиатскую парадигму и стремился остановить исламизацию кара-китаев вплоть до использования традиционных для восточноазиатского мира методов гонений. Но, если там это иногда проходило[96], то здесь ожесточило мусульман. Их возмутило не только количество жертв, но и сам метод. Мусульмане предпочитали споры, а не резню.

В Си Ляо собирались все недовольные уже не чжурчжэнями, а монголами, поэтому Кучлук и пытался ликвидировать идейную дезинтеграцию и объединить всех не только политически, но и идейно. Ислам не мог помочь не только потому, что уводил в другой мир, мусульмане еще не понимали опасности со стороны монголов. Буддизм, тоже распространенный среди кочевников, делал излишний для них акцент на индивидуализме, этике любви, а не силы, текстовости.

Кучлук предпринял самые жесткие меры против ислама[97]. В течение двух – трех лет он опутошал поля возле Кашгара и вынудил его жителей подчиниться. Взяв Хотан, предложил жителям отречься от ислама и выбрать либо христианство, либо буддизм. Публичные мусульманские богослужения были запрещены. Кучлук размещал своих воинов по домам мусульман и позволял всячески притеснять население. По сообщению Джувейни, он сам носил одежду киданей и требовал этого от мусульман[98].

Чингис-хан не был расположен оставлять своего старинного врага в покое. Первая попытка отряда Хубилай-нойона вторгнуться в 1211г. через северную часть Семиречья в государство Кучлука закончилась, по всей вероятности, поражением. По свидетельству Хондемира, "Чингиз-хан, начав с ними войну, один раз был обращен в бегство"[99].

Окончательная война монголов с  кара-китаями началась в 615 г. х. (1218 г.) вторжением двух туменов под командованием Джэбэ-нойона. Чингисхан, посылая против кара – китаев Джэбэ, утверждал, что их государство стало центром заговора против монголов[100], а, судя по сообщениям Абулгази, государство Си Ляо было одним из крупнейших центров сопротивления Чингис-хану, ибо Кучлук "собирал к себе тех из монголов и татар, которые были во вражде с Чингисханом". Как показывает анализ источников (Абулгази, "Юань ши", "Синь юань ши") государство было завоевано монголами не сразу, как долго считали исследователи, а лишь спустя два года (к 1220г). Надо отметить, что два года воевать против монголов было не так уж просто.

Сам Чингисхан считал опасность с этой стороны для себя очень большой: "Чингиз-хан, известясь об этом, сказал, "когда столь опасный враг явился на одной стороне моего царства, то мне нельзя пускаться в далекий поход", потому отложил экспедицию на Китай"[101]. По "Юань ши" (цз. 149, л. 12а) и "Синь Юань ши" (цз. 146, л. 6904). Чингисхан лично возглавил кампанию против кара-китаев и впоследствии советовал своим полководцам не кичиться победой над столь могущественным врагом, как Кучлук.

Джэбэ объявил, что каждый может "остаться в своей вере и сохранять путь отцов и дедов". Жители Кашгара тотчас подняли восстание и перебили всех воинов Кучлука. На сторону монголов встали и уйгуры Восточного Туркестана.

О битве монголов с киданями упоминают еще некоторые китайские источники. В "Юань ши" (цз. 149) и "Синь Юань ши" (цз. 146) рассказывается, что некий Го Баоюй участвовал в битве с остатками кара-китаев, во время которой была разгромлена 30-тысячная армия киданей и захвачены Бешбалык и Самарканд. Это произошло в 1219 г. – вся кампания заняла целых два года. Оба источника говорят, что войска монголов возглавлял сам Чингис-хан, а он действительно в начале 1219 г. был в Каракоруме, в 6-м месяце на военном совете на реке Иртыш, а в 9-м месяце уже на пути в Бухару.

Третий сын Кучлука Чан-вэнь, как сообщает "Юань ши" (цз. 121), умер вскоре после бегства отца на запад. Его вдова, принадлежвашая к императорскому клану, вместе с двенадцатилетним сыном Да-лу Найманом и кормилицей пряталась от монголов, но в конце концов "отдалась под покровительство" третьей жены Чингис-хана. Дата этого события в "Юань ши" не указывается, но, если исходить из того, что Да-лу Найман родился в 1205 г., оно должно было произойти в 1217 г. Этот факт может служить еще одним подтверждением того, что война монголов с Кучлуком и кара-киданями была довольно длительной и во время нее могла произойти, по крайней мере, хоть одна битва.

Наконец, есть вполне определенное сообщение Плано Карпини о том, что "Найманы так же, как и Кара-Китаи, т. е. Черные Китаи, равным образом собрались напротив в огромном количестве в некую долину, сжатую между двух гор, через которую проезжали мы, отправляясь к их императору, и завязалось сражение, в котором Найманы и Кара-Китаи были побеждены Монголами, и большая часть их была убита, а другие, которые не могли ускользнуть, были обращены в рабство"[102].

Облегчила продвижение монгольских войск и продолжавшаяся борьба кара-киданей с Хорезмом. Сын хорезмшаха Джелал ад-Дин Манкбурна нанес им удар с востока и "запугав их, искоренил и заставил тех из них, кто скрывался, искать себе убежища в отдаленных уголках Китая"[103].

По сообщению Рашид ад-Дина, кыргызы и другие племена Южной Сибири приняли активное участие в борьбе Кучлука с монголами: "После того, как найманы и кереиты были разгромлены в районе верхнего Иртыша, Чингисхан послал свои войска в пограничные районы Туркестана для отражения племен киргиз и тумат и захвата Кушлука и Куду - сыновей государя меркитов, образовавших после своего поражения и бегства враждебное сборище"[104]. С киргизами воевал корпус старшего сына Чингис-хана Джучи[105].

Отсюда видно, что Кучлук предпринял попытку образовать союз племен для отражения монгольской опасности, куда входили и некоторые южносибирские племена. Известно, что и захвачен в плен Кучлук был во владениях тяньшаньских киргизов.

Кучлук после поражения пытался скрыться. Вот как описывает Абулгази конец Кучлука: "Чепе-нойян, настигнув его, сразился с ним, разбил его. Кючлюк бежал с немногими людьми; остальных Чепе-нойян истребил, семейства их взял в плен, обратил в рабство, и преследовал Кючлюка. Через несколько дней настигнув его, он истребил его нукеров, и Кючлюк с человеками тремя убежал в Бедехшан, на долину Саригкольскую. Чепе-нойян, отправясь вслед за ним, на пути сколько ни искал его и сколько о нем не распрашивал, не мог сыскать его. Наконец попавшийся ему человек, который гнал пару коней, на распросы его сказал: "три человека с теми приметами, которые тобою сказаны, ушли в эту сторону". Чепе-нойян, получив эти известия, ускорил преследование, поймал Кючлюка и, отрубив ему голову, возвратился к хану, которым щедкро был награжден и удостоился быть любимцем его"[106]. В "Юань ши" сообщается, что Джэбэ велел наместнику Кэсана Измаилу объехать с головой Кучлука его владения и тогда такие города, как Кашгар, Яркенд, Хотан, сдались при первом приближении монголов. Когда Измаил обошел с головой Кучлука "все его земли... все те, кто держали нос по ветру, покорились и присоединились".[107]

Тем не менее борьба кара-китаев и найманов с монголами не была напрасной. Даже дальнейшее завоевание державы хорезмшахов не привело к полному покорению всех тюркских народностей – значительная часть канглийских и кипчакских племен оказали монголам ожесточенное сопротивление.

Из кара-китаев был создан десятитысячный корпус, который шел в авангарде монгольских войск (сначала корпуса Джэбэ). Судя по "Юаньши",отряд возглавил один из ближайших сановников последнего гурхана Чжулху, наместник города Касан (Кэ-сань)[108]. Этот отряд отличился в боях под Нишапуром, Самаркандом, нанес поражение отрядам грузинских князей, "при горе Тер" разбил "ва-ло-сы" (русских), захватил в плен Ми-чжи-сы-ла (русского князя Мстислава. За участие в боях против чжурчжэней Измаил получил звание "гуй-си-юй-да-шуй" (покоритель западных стран)[109].

 В империи Чингисхана именно кидани взяли на себя роль переводчиков в администрации и армии монголов[110]. Ряд исследователей (Л.Лигети, Л. Л. Викторова) считают, что именно язык семиреченских киданей (кара-китаев) лег в основу литературного языка и письменности монголов XIII в. Именно западные кидани, по их мнению, впервые широко применили к монгольскому языку уйгурскую графику[111]. Вассалы киданей найманы перенесли это письмо в монгольское государство. Есть предположение, что уйгурское письмо было давно известно киданям[112]. По мнению Л. Л. Викторовой, переселение киданей на запад "могло оживить традиции малого письма", которое, по ее мнению, было основано на уйгурской графической основе[113]. Некоторые кара-китаи были проданы в качестве наемников и попали даже в делийский султанат, около 70 тыс. их влились в армии Хорезма.

Оставшиеся в живых найманы были мелкими группами поделены между вассалами Чингисхана. Европейские путешественники П.Карпини и В.Рубрук, проезжая спустя 30 лет после описываемых событий по территории найманов, говорят о полном уничтожении этого народа. Родовое название найман встречается в родо-племенном составе всех тюркских народов мира.

Последней "страной черных киданей" было царство в Кермане, основанное "камергером" гурхана Борак-хаджибом[114].

Любопытно, что с этого времени мусульманские авторы называют кара – китаями не только западных киданей, но и восточных, что явно говорит о понижении статуса этноса. Если в период их господства киданей часто называли просто "ляо", то теперь лишь "народом китаев". Изменение наименования могло говорить об изменении "политического веса" государства или его частей.

Как этнос кара-китаи перестали существовать. Этому способствовали удар Хорезма и то, что монголы включили их в свои армии  и увели за пределы Си Ляо. Восстановить картину последующего расселения западнокиданьских родов, хотя и далеко не полную, можно с помощью этнонимики. Остатки кара-китаев разметало по огромной территории от Китая до Европы. Их следы прослеживаются в существовании этнонима катай (ктай, кытай, китай, хтай, хытай), который хорошо известен по историко – этнографической литературе[115]. Кара - Китай (Кара - Кытай) - название населенного пункта в Южной Молдавии. Означает "черные кытаи" или северные кытаи, часть рода Кытай[116]. В основном же "они растворились среди монголов и населения Северного Китая, как ложка молока расходится в стакане чая"[117]. Рашид ад-Дин сообщает, что кара-китаи, найманы и другие племена отныне с гордостью именовали себя монголами. Пару столетий еще находились отдельные люди, гордившиеся своим происхождением от кара-китаев, но их становилось все меньше и меньше.

Такова оказалсь короткая, но яркая и печальная судьба одного из противников "покорителя Вселенной". Кучлук был явно незаурядной личностью. Это одна из самых ярких исторических фигур периода образования монгольского государства. На протяжении своей жизни он проявил себя как талантливый полководец и смог, возглавляя найманское ханство и кара-китайское государство, около двух десятилетий вести борьбу с Чингис-ханом.

Он явно из того же ряда, что и другие незаурядные политические деятели Азии, такие, как основатель киданьской империи Абаоцзи и основатель западнокиданьского государства Елюй Даши, первый чжурчжэьский император Агуда и первый монгольский правитель Чингис-хан. При иных обстоятельствах он тоже смог бы основать обширную и могущественную державу. Он также обладал явной харизмой, но не мог переступить через кочевые традиции, которым остался верен. Как и Чжамуху, его можно считать идеологом конфедерации монгольских племен. В то же время он явно не простой полевой командир, налицо признаки государственного деятеля более широкого масштаба. Кучлук  хотел спасти кочевников от чингисова милитаризма и в этом плане пошел дальше своего отца. Поэтому Чингисхан и боялся его больше Таян-хана. Если Чингис-хан предлагал в качестве средства решения всех проблем по сути грандиозный грабеж соседей, то Кучлук выступает за сохранение статус кво в Монголии и фактически интенсивный вариант развития страны, в чем выходит за пределы кочевого идеала[118]. Сторонников этой идеи было немного (Ван-хан, Таян-хан, Чжамуха, Теб-Тенгри) и все они не были поддержаны обществом, увидевшим более легкий и выгодный выход. История показала, что это был выход в никуда. Монгольская империя быстро развалилась и монгольские племена стали складываться в этнос лишь спустя столетия.

Пока же варианты Кучлука и Чжамухи посчитали нежизнеспособными и их самих объявили коварными злодеями. Их вариант можно назвать эволюционным. Они предлагали медленное реформирование общества и акцент делали на мироустроительной идее, а не завоевательной тенденции. Здесь явно прослеживается многовековой опыт восточноазиатской цивилизации: правитель должен наводить порядок в государстве, а не воевать с соседями, заботиться о благе людей. Феодальная идея четкого моноцентризма (в Степи не должно быть двух правителей) сочеталась со стремлением сохранить существующие традиции.

И все же, надо признать, что их вариант в тех условиях был действительно нежизнеспособным. Все "миры" (цивилизации) в первой половине второго тысячелетия встали перед необходимостью бифуркации как скачка в иное политическое, социальное, экономическое и культурное состояние. И этот скачок будет происходить, но кочевники не могли это сделать, ибо достигли естественного предела своей цивилизации. Это был пик развития кочевой организации, максимум того, что она могла достигнуть. Ярким признаком этого является то, что кочевники переживают, как и все другие миры, недостаток территории (дальше нет возможности расширяться и начинается "война миров") и начинают включать в свои крупные государственные образования оседлые земли. Кочевой мир как цивилизация должен был исчезнуть и спасти его было уже невозможно. Оставалась только безумная попытка сделать шаг назад и "отомстить" оседлым народам, что и сделал Чингис и тем самым окончательно погубил кочевую Степь. Момент был удачным, удар сильным, но одного военного удара оказалось мало. "Сила" уступила "слову" и кочевники стали отходить под натиском оседлых миров, территории их обитания стали превращаться в резервации. Это было вполне логично. Если развитая земледельческая территория пытается зону номадной или кочевой экономики сделать своей периферией ("колонией"), то кочевые империи делают наоборот. Обе зоны нуждаются друг в друге. Перспектива за оседлым вариантом, ибо кочевой вариант запрограммирован на хозяйственную экспансию и здесь не может быть перехода на торгово-промышленный и научно-технический вариант, который станет доминирующим на планете во второй половине второго тысячелетия.

Кочевники больше нуждаются в продуктах земледелия, чем оседлые народы в продуктах кочевого хозяйства. Поэтому оседлые страны стараются отгородиться "китайскими стенами" и "римскими валами" и тем самым свести контакты на уровень лишь торговых. Только в классическое средневековье, когда наблюдается дефицит земли, начинается наступление не только на соседние миры, но и на свою собственную периферию. В Европе это будет проходить в форме борьбы с "язычеством" и "варварством", начнется "Возрождение" как отрицание "варварства" и "средневековья". Новая цивилизация начнет разрабатывать новую культурную парадигму, связанную с переосмыслением идей Христа и активным использованием греко-римской культуры с акцентом на законе и индивидуализме. Начнется период "модернизации".

В Восточной Азии сложилась другая ситуация. Здесь налицо цивилизационная какофония за счет сосуществования треножника государств, сначала Сун, Ляо и Ся, а потом Цзинь, Южная Сун и Ся. В этой ситуации информационного хаоса монголы предложили киданьский вариант новой династии. Однако в этой династии был излишний акцент на внешнеполитической экспансии. Непротиворечивый синтез Великой Степи и Китая был к тому же невозможен. Это были самостоятельные и различные цивилизации с различными историческими, культурными и политическими традициями. Завоевания монголов привели к борьбе миров.

Кучлук оказался и последним из монгольских претендентов за господство в Степи (Ван-хан, Таян-хан, Чжамуха, Кучлук). Разгром Кучлука означал конец борьбы за объединение Степи. Отныне у Чингис-хана остались только оседлые враги. Следующим этапом в историискладывания монгольской сверхдержавы станет борьба с чжурчжэньской империей Цзинь и тангутским государством как внекитайскими государствами. На третьем этапе настанет очередь классических оседлых государств  Сун и Хорезма. После этого останется лишь война на запад от Степи. Поэтому-то Чингис-хан и советовал Джэбэ не сильно гордиться своими успехами.

Негативный образ  Кучлука во многом был результатом и непонимания обществом его программы и сознательного искажения фактов. Уже одно то, что он оказался неудачником, позволяло описывать его деятельность тенденциозно и негативно. Такие выдающиеся государственные деятели средневековья, как Карл Великий и Чингис-хан, тоже неоднократно терпели поражения, но это все же не сказывалось на их имидже, ибо в итоге они оказались победителями.

Монголы боялись, что Кучлук приведет в Монголию мусульман и потому за ним  тщательно следили и фактически сразу же начали информационную войну против него. Поскольку Чингис-хан был избран верховным правителем, все его противники автоматически становились "мятежниками".

Нужно учитывать и то, что тексты писали враги Кучлука и враги весьма талантливые. Бесстрастных и беспристрастных историков в то время не могло быть, но эти историки (неизвестный автор "Сокровенного сказания", авторы "Юань ши", Джувейни, Рашид ад-Дин, Ибн аль-Асир) были профессионалами экстра-класса. Они все в той или иной степени уже принадлежали к оседлым культурам и любого защитника кочевых идеалов воспринимали как дикаря. Уже потому, что Кучлук пытался опираться на кочевую парадигму, его правление и не считается кара – китайским. Кучлука и мусульманские и китайские миры не считали легитимным правителем. Не надо забывать, что сам образ кочевника как дикаря четко сформировался именно в китайской культуре[119]. Си Ляо же после Джамухи стало центром степной оппозиции. Само это государство стало одним из государств конфедеративно-оборонительного типа в регионе и представляло серьезную опасность сначала для чжурчжэней, а потом и для монголов.

Монголы подавали Кучлука и как человека, который "уничтожил" законную династию кара-китаев, тесно связанную с монгольским миром (титул "гурхан" монгольский). Нужно учитывать, что завоевание Си Ляо было фактически первым опытом борьбы монголов с мусульманским миром. Они только учились воевать с оседлыми народами, что давалось им с изрядным трудом[120]. Поэтому основной акцент был на дипломатии и стравливании врагов друг с другом. Хорезмийцы охотно поддержали монголов, ибо это снимало с них вину за смертельный удар по тюркам кара-китаям в 1210 г. От них это перешло к мусульманским историкам, которые и обосновали это "историческим материалом". Может быть, одной из причин кучлуковских гонений на ислам было и то, что мусульмане начали против него активную пропагандистскую кампанию. Кучлук попал под двойной пропагандистский натиск.

[1] Работа выполнена при поддержке РГНФ (проект № 05-01-01411а "Источники и материалы по истории монголов").

[2] Уолкер С. С. Чингиз-хан. Ростов н/ Д.  1998. С.107; Хара-Даван Э. Чингис-хан как полководец и его наследие. Элиста, 1991. С. 104; Владимирцов Б. Я. Чингис-хан. Горно-Алтайск, 1992. С. 71; Храпачевский Р. П. Военная держава Чингисхана. М., 2004. С. 311; Уэзерфорд Д. Чингисхан и рождение современного мира. М., 2006.        С. 214.

[3] Груссе Р. Чингисхан. Покоритель Вселенной. М., 2000. С. 166.

[4] А между тем приближается своеобразный юбилей Кучлука – 790 лет со дня его смерти.

[5] Березин И. Н. Рашид-Эддин. История Чингиз-хана от восшествия его на престол //Труды Восточного отделения русского археологического общества. Ч.13. 1868.

[6] Аристов Н. Заметки об этническом составе тюркских племен и народностей и сведения об их численности // Живая старина. 1896. Вып. 3.

[7] Это дало основание китайскому историку Хан Жулиню считать найманов частью киргизских племен.

[8] Рашид ад-Дин. Сборник летописей. М., Л., 1946. Т. I. Кн. 1. С. 137.

[9] Козин. С. А. Сокровенное сказание. Монгольская хроника 1240 г. М., Л., 1940. С. 145; Малов С. Е. Памятники древнетюркской письменности Монголии и Киргизии. М., Л., 1959; Гумилев Л. Н. Черная легенда. Друзья и недруги Великой степи. М., 1994. С. 411.

[10] Банзаров Д. Собрание сочинений. М., 1955. С. 296.

[11] Грумм-Гржимайло Г.Е. Западная Монголия и Урянхайский край. Л., 1926. Т. II.

[12]Кюнер Н.В. Новые китайские материалы по этнографии кыргызов (хакасов) VII-VIII в. // Учен. зап. ХНИИЯЛИ. Абакан, 1951. Вып.2.

[13] Wittfogel R.F., Feng Chia-sheng. History of chinese society: Liao. Philadelphia, 1949. P.101.

[14]  Викторова Л.Л. Монголы. Происхождение народа и истоки культуры. М., 1980.  С.15.

[15] Радлов В.В. К вопросу об уйгурах. СПб., 1895.

[16] Shott W. Kitai und Karakitai. Berlin, 1879.

[17] Грумм-Гржимайло Г.Е. Указ. соч.

[18] Wittfogel R.F., Feng Chia-sheng. History... P.101.

[19]  Викторова Л.Л. Монголы...

[20] Пэрлээ Х.К. К вопросу о древней оседлости в Монгольской Народной Республике// Бронзовый и железный век Сибири. Новосибирск, 1974.

[21] Liang Yuandun. Xi Liao shi (История Западного Ляо). Beijing, 1956.

[22] Bretshneider E. V. Mediaval researches from Eastern Asiatic Sources. L., 1888. P.213, 214.

[23] Родословное древо тюрков. Казань, 1906.

[24] Пиков Г.Г. Западные кидани. Новосибирск, 1989. С.67, 68.

[25] Там же. С.68.

[26] Цзинь ши. Цз. 121.

[27] ЛШ 29, 2а.

[28]Пиков Г.Г. Кидани и Сибирь // Из прошлого Сибири. Вып.2. Ч. 1. Новосибирск, 1996.

[29] Эту ситуацию очень красочно описывает "Сокровенное сказание": "Звездное небо  поворачивалось - была всенародная распря. В постель свою не ложились - все друг друга грабили. Вся поверхность земли содрогалась - всесветная брань шла. Не прилечь под свое одеяло - до того шла общая вражда. Некогда было раздумывать - надо было вместе дело делать. Некогда было бежать - надо было вместе биться. Некогда было миловаться - приходилось смертным боем биться" (Сокровенное сказание монголов. Перевод С. А. Козина. М., 2002. С. 136).

[30] Воробьев М. В. Чжурчжэни и государство Цзхинь (X в. – 1234 г.). Исторический очерк. М., 1975. С. 333.

[31] Кычанов Е. И. Властители Азии. М., 2004.  С. 329.

[32] Там же.  С. 333.

[33] Сандаг Ш. Образование единого монгольского государства и Чингисхан // Татаро-монголы в Азии и Европе. М., 1977. С.30.

[34] Доманин А. Монгольская империя Чингизидов. Чингисхан и его приемники. М., 2005. С. 176.

[35] Бичурин Н. (о. Иакинф). История первых четырех ханов из дома Чингисова // История монголов. М., 2005. С. 34.

[36] Доманин А. Монгольская империя Чингизидов... С. 194.

[37] Стеблева И. В. Поэтика древнетюркской литературы и ее трансформация в раннеклассический период. М., 1976. С. 133; Кор-Оглы Х. Г. Из истории древнетюркской поэзии // Средневековый Восток. М., 1980. С. 162.

[38] Грумм-Гржимайло Г.Е. Западная Монголия и Урянхайский край. Л., 1926. Т. II. C. 414.

[39] Цыденжапов Ш.-Н. Чингисхан (исторические очерки). Улан-Удэ, 1990. С. 43. Рашид ад-Дин характеризует Таян-хана иначе. Это был осторожный, но мужественный человек. В бою с монголами он "получил множество тяжких ран" и только после этого укрылся на горе Наху-гун. Некоторые найманские воины пытались прорватьсяиз окружения, но были перебиты. См.: Кычанов Е. И. Властители Азии...  С. 351.

[40] Сокровенное сказание. § 189.

[41]Там же. § 194.

[42] Там же.

[43] Там же.

[44] О государстве Си Ляо см.: Пиков Г. Г. Западные кидани. Новосибирск: НГУ, 1989 (есть подробная библиография на то время); Пиков Г. Г. О столице государства западных киданей //Восточная Азия и соседние территории  в средние века. Новосибирск: Наука, 1986. С. 24 – 33; Пиков Г. Г. Организация военного дела в государстве кара-киданей //Известия Сибирского отделения АН СССР. 1983. № 1. Серия общественных наук. Вып. 1. С. 103 – 112; Пиков Г. Г. Специфика государственного устройства киданьских государств (Ляо и Си Ляо) // История и социология государства. Новосибирск, 2003; Березин И. Н. Замечания о слове "куркан" // Журнал Министерства Народного Просвещения. СПб., 1839. Ч. 22. Отд. 7; Бартольд В. В. Туркестан в эпоху монгольского нашествия. СПб., 1898. Ч. 1; Klaproth M. Sur le titre de Gour-khan Nouveau Journal Asiatique. Paris, 1828 N. 11. P. 294 – 305; Sacy S. De. Rez.:  Hammer Jos. Geschichte des Osmanischen Reichs // Journal des savans. P., 1831, septembre. P. 522 – 536; Idem. Autre lettre au Redocteur du Noveau Journal Asiatique // Nouveau Journal Asiatique. P., 1829, decembre. N.4. P. 473 – 475; Shott W. Kitai und Karakitai. Berlin, 1879; Oppert G. On the Kitai and Kara-Kitai Journal Ethnological Society. London. 1870. N.2; Bretshneider E. V.  Mediaeval researches from Eastern Asiatic sources. L., 1888. V. 1; Wttfogel K. A., Feng Chia-sheng.  History of Chinese Society - Liao (907 - 1125). Philadelphia, 1946. P. 619 - 674;  Menges K. Dzuvajni’s Account of Qara-Xytaj Studia serica. V. VIII. Chengtu. 1949; Menges K. Der Titel "Gourkhan" der Qara-Qytaj Ural-Altaische Jahrbűcher. Bd.XXIV. H.3-4. 1952; Menges K. Titles and organisational Terms of  the Qytan (Liao) and the Qara-Qytan (Si-Liao) // Rocznik Orientalistyczny, tom XVII (1951-52). Krakow, 1953; Biran M. The Empire of the Qara Khitai in Eurasian History. Between China and the Islamic World. Cambridge, 2005 (есть подробная западная библиография); Xi Liao li go benmo gao (К истории основания династии Западная Ляо). Б. м., б. г.; Din Xian. Xi Liao ligo shimo (все об основании государства Западное Ляо). Шанхай, 1923;  Liang Yuandun. Xi Liao shi (История Западного Ляо). Beijing, 1956; Wei Liangtao. Xi Liao shi gao (Краткая история Западного Ляо). Beijing, 1991; Wei Liangtao. Ping Pikefu de ‘Hala Qidan guojia de junshi zuzhi (Обзор статьи Пикова Г. Г. Военная организация кара-китаев). // Xinjiang daxue xuebao. 1987. N 2. P. 44 – 46; Pikefu G. G. Hala Qidan guojia de junshi zuzhi (Военная организация кара-китаев). Tr. Feng Jiqin // Xibei shidi. 1984. N1. P. 122 – 128.

[45] Современное значение слова "карн" "столетие". Отсюда в переводе текста Рашид ад-Дина И. Н. Березиным ошибочно указывается "триста пять лет" (Березин И. Н. Рашид-Эддин. История Чингиз-хана от восшествия его на престол до кончины // Труды Восточного отделения Имп. Русского археологического общества. СПб. 1888. Ч. XV. С. 80). В то время это слово означало тридцатилетний период. Следовательно, кара-китаи правили меньше столетия, точнее 89 солнечных лет (Чингисхан. История завоевателя мира, записанная Ала-ад-Дином Ата-Меликом Джувейни. Пер. на русский язык с англ. Е. Е. Харитоновой. М., 2004. С. 618).

[46] Чингисхан. История завоевателя мира... С. 254.

[47] Гегель Г. В. Ф. Сочинения. Т. VIII. М., 1935. С. 85.

[48] Сулейменов О. АЗ и Я. Книга благонамеренного читателя. Алма-Ата, 1975. С. 165.

[49] Чингисхан. История завоевателя мира... С. 250; Д’Оссон К. История монголов. От Чингиз-хана до Тамерлана. Т. 1. Чингиз-хан. Перевод Н. Козьмина. Иркутск, 1937. С. 110.

[50] Ахмедов Б. А. Государство кочевых узбеков. М., 1965. С. 106.

[51] Khondemir. Histoire des khans du Turkestan et de la Transoxania // J A. Ser. 4. 1852. T. 20. P. 401.

[52] Чингисхан. История завоевателя мира... С. 243.

[53] Эта традиция сохранялась и при Кучлуке. Его имя, переводимое как "сильный" (он получил от последнего киданьского гурхана Чжулху титул  "Кучлук-хан" - сильный хан), явно тюркское, на что указывает даже суффикс "луг", характерный для архаических диалектов тюркского языка (Козин. С. А. Сокровенное сказание. Монгольская хроника 1240 г. М., Л., 1940. С. 145; Малов С. Е. Памятники древнетюркской письменности Монголии и Киргизии. М., Л., 1959; Гумилев Л. Н. Черная легенда. Друзья и недруги Великой степи. М., 1994. С. 411).

[54] Викторова Л. Л. Монголы... С. 154.

[55]Кумеков Б. Е. Государство кимаков IX – XI вв. по арабским источникам. Алма-Ата, 1972. С. 125; Храковский В. Шараф ал-Заман Тахир Марвази. Глава о тюрках // Труды сектора востоковедения АН КазССР. Алма-Ата, 1959. Т. I. С. 212;  Кононов А. Н.Родословная туркмен. Сочинение Абу-л-Гази хана Хивинского. М., Л., 1958.  С. 57.

[56] Агаджанов С. Г. Очерки истории огузов и туркмен Средней Азии IX – XIIIв. Ашхабад, 1969.

[57] Pelliot P. A propos des Comans // Journal Asiatique. 1920. Ser. 11. T. 15. P. 135.

[58] Викторова Л. Л. Монголы... С. 155.

[59] Чингисхан. История завоевателя мира... С. 249, 617.

[60] Liang Yandong. Xi Liao shi. PP. 27 – 34.

[61] ЛШ. Цз. 30.

[62] Чингисхан. История завоевателя мира... С. 249.

[63] Давидович Е. А. Нумизматические материалы для хронологии и генеалогии среднеазиатских Караханидов // труды Государственного Исторического музея. М., 1957. Вып. XXVI. С. 114.

[64] Для кочевников Центральной Азии характерна двуязычность – они использовали свой язык и тюркский в качестве международного (Билэгт Лувсанвандан. Раннемонгольские племена (этногенетические изыскания на основе устной истории). Автореф. дисс. к. и. н.. Новосибирск, 1998. С. 22).

[65] Сокровенное сказание монголов. Перевод С. А. Козина. М., 2002. С. 129. Однако можно заметить, что в некоторых местах текста они таковыми явно не являются, например: "В это время на Китадцев вслед за Чжебе ударил с главными силами Чингисхан и погнал их. Он разбил самые лучшие части неприятельского войска (выделено нами – ГП), состоявшие из Хара – Китадцев, Чжурчедов и Чжуинцев". Если они входили в элиту чжурчжэньского войска, то можно предположить, что кара – китаи действительно пытались бороться с монголами и не только на своей собственной территории.

[66] Классификация Е. И. Кычанова. См.: Кычанов Е. И. О единстве дальневосточного культурного региона // ВИВЦИКНВ. Т. 1. С. 93.

[67] Е Лун-ли. Цидань го чжи (История государства киданей). М., 1979. С. 24 (предисловие В. С. Таскина). Основное направление исследований в этом плане связано с анализом киданьского языка. Достаточно перспективной видится возможность решить эту проблему с помощью анализа общецивилизационной обстановки в Восточной Азии в первом тысячелетии н. э.  и делая акцент не на языке или быте, а на факте происхождения народа. См.: Пиков Г.Г Киданьские этнонимы как отражение конструирования и эволюции этнического самосознания // Народы Евразии. Этнос, этническое самосознание, этничность: формирования и трансформации. Новосибирск, 2005.

[68] Д’Оссон К. От Чингисхана до Тамерлана. Алматы, 2003. С. 68; Wittfogel R.F., Feng Chia-sheng. History...         P. 642.

[69] Материалы по истории киргизов и Киргизии. Вып. 1. М.: Наука, 1973. С. 65; Радлов В. В. К вопросу об уйгурах. СПб., 1893. С. 41, 42.

[70] Юань ши. Цз. 7. Цит. по: Бартольд В. В. Сочинения. Т. 2. Ч. 1. С. 52 – 53.

[71] Козин С. Сокровенное сказание. С. 141; Коковцов П. К. К сиро-турецкой эпиграфике Семиречья // ИИАН. Сер. 6. 1909. Т. 3. С. 778.

[72] Рашид ад-Дин. Сборник летописей. Т. 1. Ч. 2. С. 148

[73] Палладий. Старинное китайское сказание о Чингис-хане // Восточный сборник. СПб., 1877. Т. 1. С. 181.

[74] Д’Оссон К. От Чингисхана до Тамерлана. Алматы, 2003. С. 67.

[75] Грумм – Гржимайло Г. Е. Западная Монголия...Т. 2. С.417.

[76] Рашид ад-Дин. Сборник летописей. Т. 1. Ч. 2. С. 19.

[77] Григорьев В. В. История монголов. От древнейших времен до Тамерлана. Пер. с перс. СПб., 1834. С. 19.

[78] Д’Оссон К. От Чингисхана до Тамерлана... С. 92.

[79] Материалы по истории киргизов и Киргизии... С. 40.

[80] Д’Оссон К. История монголов... С. 109 - 110

[81] ‘Аджā’ иб ад-дунйā (чудеса мира).Критич. текст, пер. с перс., введение, коммент. Л. П. Смирновой. М., 1993. С. 463.

[82] Пиков Г.Г. Западные кидани. Новосибирск, 1989. С. 101.

[83] Bretshneider E. V. Mediaval researches from Eastern Asiatic Sources. L., 1888. P. 103.

[84] Материалы по истории киргизов и Киргизии. М., 1973. Вып. I. С. 82.

[85] Население Монголии того времени насчитывало по различным оценкам от 1 до 2,5 млн. ч.

[86] Так они действовали в борьбе с тангутами, чжурчжэнями, Южной Сун, Хорезмом, при вторжении Субудая и Джэбе на Кавказ и в Восточную Европу в 1222-1223 гг. При вторжении в Западную Европу в 1241-1242 гг. монголы изолировали Венгрию и использовали противоречия между императором и папой. В борьбе с Румским султанатом и походе Хулагу на Багдад монголы привлекали на свою сторону христианские княжества Грузии, Армении и Ближнего Востока.

[87] При вторжении в империю Цзинь на сторону Чингис-хана перешли жившие у Великой Китайской стены "белые татары" (онгуты), восставшие против чжурчженей племена киданей (1212 г.), и китайцы Южной Сун. Завоевание Южного Китая сопровождалось переходом на сторону монголов горных племен Юннани и Сычуани (1254-1255 гг.) и массовыми изменами китайских генералов. Нашествия монголов на Вьетнам происходили при поддержке южновьетнамского государства Чампа. В Средней Азии и на Ближнем Востоке монголы искусно использовали противоречия между кыпчакскими и туркменскими ханами в государстве Хорезмшахов, а затем между афганцами и тюрками, иранцами и хорезмийскими воинами Джелаль-эд-Дина, мусульманами и христианскими княжествами Грузии и Киликийской Армении, багдадским халифом и несторианами Месопотамии. Они пытались привлечь на свою сторону крестоносцев. В Венгрии монголы разожгли вражду между католиками-мадьярами и половцами, часть которых перешла на сторону Бату. Как писал выдающийся русский военный теоретик начала XX века генерал А.А.Свечин, ставка на "пятую колонну" вытекала из самой сущности стратегии Чингисхана: "Азиатская стратегия, при огромном масштабе расстояний, в эпоху господства преимущественно вьючного транспорта была не в силах организовать правильный подвоз с тыла; идея о переносе базирования в области, лежащие впереди, лишь отрывочно мелькающая в европейской стратегии, являлась основной для Чингисхана. База впереди может быть создана лишь путем политического разложения неприятеля; широкое использование средств, находящихся за фронтом неприятеля, возможно лишь в том случае, если мы найдем себе в его тылу единомышленников. Отсюда азиатская стратегия требовала дальновидной и коварной политики; все средства были хороши для обеспечения военного успеха. Войне предшествовала обширная политическая разведка; не скупились ни на подкуп, ни на обещания; все возможности противопоставления одних династических интересов другим, одних групп против других использовались. По-видимому, крупный поход предпринимался только тогда, когда появлялось убеждение в наличии глубоких трещин в государственном организме соседа".

[88].Бартольд В.В Сочинения. Т. 1. М., 1963. С.428-433

[89] Морфологический аналог перс.sahan sah или араб.sultan as-salatin. Подробнее см.: Настич В.Н. Загадочный узгендский "голодный" дирхам 610 г.х. - чекан Карахытайского гурхана? // Шестая Всероссийская нумизматическая конференция. Тезисы докладов и сообщений. СПб., 1998. С.59-60          

[90] Сокровенное сказание монголов. Перевод С. А. Козина. М., 2002.  С. 158.

[91] Буниятов З. М. Государство Хорезмшахов – Ануштегинидов (1097 – 1231гг.). М., 1986. С. 131.

[92] Материалы по истории киргизов и Киргизии. М., 1973. Вып. I. С. 75 - 76.

[93] Аюпов Н. Г. Тенгрианство как религиозная система. Алматы, 1996. С. 19.

[94] Китайцы в мусульманском мире именовались идолопоклонниками и, может быть, указание мусульманских авторов на то, что гурханы впали в "идолопоклонство", есть свидетельство попыток правителей государства опираться на конфуцианскую традицию?!

[95] Чингисхан. История завоевателя мира... С. 251

[96] В 845 г. так пытались остановить в Китае распространение буддизма.

[97] Кучлука и в наше время считают неплохим полководцем, но плохим политиком, корторый позволил несторианам и буддистам начать гонения против мусульман (Гумилев Л. Н. Поиски вымышленного царства. М., 1997. С. 235).

[98] Караев О. К. История Караханидского каганата. Фрунзе, 1983. С. 193.

[99] Григорьев В. В. История монголов. От древнейших времен до Тамерлана. Пер. с перс. СПб., 1834. С. 19.

[100] Ру Ж.-П. Чингисхан и империя монголов. М., 2005. С. 26.

[101] Абульгази. Родословное древо тюрков. Пер. Г. Саблукова // Известия общества археологии,истории и этнографии при Казанском университете. 1906. Т. XXI. Вып. 5-6. С. 81, 83.

[102] Путешествие в восточные страны...С. 38.

[103] Ан-Нисави, Шихаб ад-Дин Мухаммад. Жизнеописание султана Джалал ад-Дина Манкбурны. Пер. с араб. Буниятов З. М. Баку, 1973. С.45.

[104] Рашид ад-Дин Сб. летописей. М., Л., 1946. Т.I, ч.2. С. 179.

[105] Абрамзон С. М. Очерк культуры киргизского народа. Фрунзе, 1946. С. 16.

[106] Кучлука схватили местные охотники на Памире (Сарыкол или Сариг Чопан в Бадахшане).

[107] Храпачевский Р. П. Военная держава Чингисхана. М., 2004. С. 312.

[108] Bretschneider E. V. Mediaeval researches from Eastern Asiatic sources. L., 1888. V. I. P. 43.

[109] Иванин М. И. О военном искусстве и завоеваниях монголо-татар и среднеазиатских народов при Чингис-хане и Тамерлане. СПб., 1875. С. 57; Иванов А. И., Веселовский Н. И. Походы монголов на Россию по официальной китайской истории Юань-ши. СПб., 1914. С. 3; Кычанов Е. И. Сведения "Юань ши" о завоевании Руси монголами // Историография и источниковедение истории стран Азии и Африки. СПб., 1999. Вып. 18. С. 160 -169; Чхао Чху-Ченг. К вопросу о составе народностей армии монгольской империи XIII – XIV вв. // Идель. Казань, 1996.№ 5-6. Новый перевод биографии Измаила из  "Юань ши" См.: Храпачевский Р. П. Военная держава Чингисхана... С. 520 - 524.

[110] См.: Викторова Л. Л. Роль киданей в этнокультурной и политической истории Монголии // Общество и государство в Китае. М., 1981.

[111] Лигети Л. Монгольские элементы в диалектах хазара в Афганистане // Краткие сообщения Института народов Азии АН СССР. М., 1964. Вып. 54; Викторова Л. Л. Кочевой уклад в киданьской империи // Всесоюзное географическое общество. Материалы по этнографии. Л., 1961. Вып. 1.; Викторова Л. Л. Монголы. ... С. 151 – 152.

[112] Wittfogel К.A., Feng Chia-sheng. History...P. 395;  Викторова Л. Л. Монголы... С. 198.

[113] Викторова Л. Л. К вопросу о найманской теории происхождения монгольского литературного языка и письменности (XII – XIIIв.) // Языки народов Востока. Л.,1961; Викторова Л. Л. Монголы... С. 198. По мнению В. С. Старикова, малое киданьское письмо, как и большое, было основано на китайской иероглифике (Стариков В. С., Наделяев В. М. Предварительное сообщение о дешифровке киданьского письма. М., 1964).

[114] The Tabakat-i Nasiri of al-Jawzjani. Calcutta, 1864. V. 2. P. 934; Histoire du sultan Djelal ed-Din Mankobirti prince du Kharezm par Mohammed en-Nesawi. Paris, 1895. P. 157; Howorth H. H. The Northern Frontagers of China. P. III. The Kara Khitai // Journal of the Royal Asiatic Society. 1876; Wittfogel К.A., Feng Chia-sheng. History of Chinese Society: Liao. Philadelphia, 1949. P. 626; Bretschneider E. V. Mediaeval researches from Eastern Asiatic sources. L., 1888. V. I. P. 147; Книга Марко Поло. М., 1956. С. 66; Чингисхан. История завоевателя мира, записанная Ала-ад-Дином Ата-Меликом Джувейни. Пер. на русский язык с англ. Е. Е. Харитоновой. М., 2004. С. 339 – 343.

[115] Семенюк Г. И., Моржанов В. М. Материалы по родоплеменному составу казахов Старшего и Среднего Жузов в XVIII веке // Учен. зап. Каз. гос. ун-та. Сер. ист. Алма-Ата, 1961. Т.48. вып. 7. С. 185; Аманжолов С. А. вопросы диалектологии и истории казахского языка. Алма-Ата, 1959. С. 59; История Абуль-гази // Библиотека восточныхисториков. Казань, 1854. Т. 2. Ч. 1. С. 41; Бернштам А. Н. Эпоха возникновения киргизского эпоса "Манас" // "Манас" - героический эпос киргизского народа. Фрунзе, 1968. С. 162; Наливкин В. П. Киргизы Наманганского уезда // Туркестанские ведомости. 1881. № 20; Аристов Н. А. Заметки обэтническом составе тюркских племен и народностей и сведения об их численности //Живая старина. СПб., 1897. Вып. 3, 4. С. 432; Смирнов Е. Сыр-Дарьинская область. СПб., 1887. С. 323; Иванов П. П. Восстание китай – кипчаков в Бухарском ханстве 1821 – 1825 гг. Источники и опыт их исследования. М., Л., 1937; Жданко Т. А. Очерки исторической этнографии каракалпаков. М., Л., 1950. С. 99; Баскаков Н. А. Ногайский язык и его диалекты. М., Л., 1940. С. 138 – 140; Башкирские шежере. Уфа, 1960. С. 79; Кузеев Р.Г. Происхождение башкирского народа. М., 1974. С. 225; Баскаков Н. А. Родоплеменные названия кыпчаков в топонимии Южной Молдавии // Топонимика Востока. М., 1964. С.48; Бернштам А. Н. Уйгуры и Семиречье // Белек С. Е. Малову. Фрунзе, 1946. С. 21; Валиханов Ч. Ч. Сочинения. Алма-Ата, 1964. Т. 3. С. 350-413,474; Пиков Г. Г. Западные кидани. Новосибирск: НГУ, 1989. С. С. 112 – 114.

[116] Баскаков Н. А. Родо-племенные названия кыпчаков в топонимии Южной Молдавии // Топонимика Востока. Новые исследования. М.: Наука, 1964. С.  48.

[117] Кычанов Е. И. Властители Азии. М., 2004. С. 183.

[118] Эту же идею очень красочно и афористично выскажет впоследствии советник Чингис-хана Елюй Чуцай: "завоевать империю, сидя на коне, можно, но управлять ею, сидя на коне, невозможно".

[119] Таскин В. С. Материалы по истории древних кочевых народов группы дунху. М., 1984. С. 155, 163.

[120] Доманин А. А. Монгольская империя Чингизидов. Чингисхан и его преемники. М., 2005. С. 266.